Ужасы голода в 1922 году в Самарской губернии

    Наступил НОВЫЙ ГОД, перевертывается страница великой истории Великого Народа...
    Наши потомки будут читать страницы этой истории, восторгаться величием духа, проявленным трудящимися в завоевании власти во имя блага обездоленных и достижения светлого царства социализма.
    Будут восторгаться и, вместе с тем, порой удивляться тому, что приходилось переживать народу.
    Наряду со светлыми страницами, история пишет и темные.
    Одна из темных страниц этих переживается нами теперь.
    Это—голод.
    Беспримерное, почти необычайное бедствие!
    Тяжесть его мы испытываем настолько, что, что-бы ни делали, как бы ни старались забыться в работе, мы постоянно ошущаем те неизмеримые муки, которые переживаются там, в деревне, полузанесенной снежными сугробами, которая до сих пор кормила нас, давала и средства и борцов для великой борьбы, а теперь, вымирая сама, молит о помощи.
    Стон о помощи не дает нам возможности как следует работать, одна мысль неотступно встает в мозгу: как помочь, уменьшить бедствие?
    И, как утопающие хватаются за соломинку, мы цепляемся за всякую возможность, которая кажется нам способной хоть немного ослабить беду.
    „Мир—велик человек", он может сделать многое, и мы обращаемсяся к нему.
    Мы посвящаем новогодний номер „Известий" Самарского Губернского Союза Потребительных обществ ГОЛОДУ и просим все кооперативные органы по возможности широко использовать, в целях информации, в издающихся кооперацией журналах помещаемый нами в этом номере материал.
    Мы верим, что население более счастливых по урожаю местностей, прочитав про те ужасы, что совершаются у нас, не останется глухо и придет на помощь страдающим от голода.
    Мы верим, что кооперация примет все зависящее от нее, чтобы в борьбе с бедствием занять подобающее ей почетное место.
    Мы глубоко верим этому, зная, что не обманемся.
    А потому зовем:
    — Товарищи-кооператоры, на борьбу с голодом!

Редакция.

Помогите!!

    Страшное бедствие—голод.
    Оттуда, где люди голодают, пухнут с голода и умирают мучительной смертью, несутся мольбы:
    — Помогите! Спасите от смерти!
    А помощи нет...
    Она есть но далеко недостаточная: голодают миллионы, помагают-же сотням тысяч.
    Это—капля в море.
    И масса людей в безумной тоске мечется, ищет спасения себя, детей своих и не находит его.
    Какие муки переживаются—едва можно представить себе по тем вестям, которые доносятся к вам с мольбою о помощи.
    И, при чтении этих вестей, сердце больно сжимается, и охватывает ужас.
    Сколько страдания!
    Беспримерное бедствие, которому трудно найти сравнение в прошлом.
    С чем сравнить его?—с голодом в XII веке в Германии, когда вымерла половина населения ее, с картофельным голодом в Ирландии, унесшим в половине прошлого века более миллиона жизней, с прошлыми голодовками в России?
    Теперь бедствие грознее, ужаснее.
    Если не будет оказана помощь—у нас вымрет не половина населения, а больше, не один миллион, как в Ирландии, а больше, в одной только Самарской губернии.
    Невольно, когда читаешь, что делается там, где голодают, вспоминается одна из мрачных страниц нашей истории.
    Вспоминаются 1601—02 года.
    Вот где можно найти сравнение с настоящим.
    И тогда люди голодали...
    Как и теперь, они метались в муках голода, в тоске ожидания смерти.
    Метались и, в страданиях, ища спасения, безумели и решались на все...
    Ели не только всякую гадость, падаль, но и трупы людей.
    Мало того,—чтобы иметь людские трупы получше, не так истощенные, убивали здоровых людей и поедали их тела.
    Убивали и чужих и своих; родители насыщали себя телами своих детей.
    Вот на что решался человек в муках голода!
    И теперь голодающие дошли до последней черты, дошли до ужасов голода 1601—02 годов.
    Читайте простые безыскуственные строки сообщений с мест об ужасах голода и если после этого вы сможете спокойно пить и есть, не думая о голодных и умирающих, не захотите помочь им—вы не люди, а камни!
    Какие муки нужно испытать, чтобы решиться есть трупы?
    Что нужно пережить, чтобы, для избавления своих детей от долгих страданий голодной смерти, решиться вывезти их в пустыню снежной степи и там бросить их на более скорую гибель?
    Каковы должны быть страдания, чтобы, потеряв разум, чувство человечности, поднять руку на свое дитя и убить его для насыщения его телом себя?
    Все это уже происходит теперь, а не в 1601—02 годах...
    Ужас!
    Мрачная страница истории переживается в XX веке...
    И не находишь в себе негодования, а чувствуешь только бесконечную жалость к человеку, доведенному страданием до озверения.
    Читайте эти ужасные строки, почувствуйте эту жалость, испытайте сами страдание—и вы не сможете остаться спокойными.
    Вы отдадите голодным не только ваш излишек, но отломите от вашего последнего скудного куска.
   Слышите непрерывные стоны и мольбы, несущиеся к вам?
    — Помогите!
    — Помогите,—мы страдаем от голода, умираем. Помогите!
    — Помогите, мы голодаем с весны, мы терпеливо молчали, думали пережить, ждали урожая, но солнце спалило все!
    — Помогите! У нас нет не только, крошки хлеба, нет травы, кореньев, которыми мы питались вместо хлеба...
    — Помогите! У вас нет скотины,— она пала, продана, с'едена... Теперь мы едим кошек, собак, падаль!..
    — Помогите! у нас нет уже и падали, нет ничего!..
    — Помогите, мы умираем от голода!..
    — Помогите, помогите!!

К. Разуваев.

Ужасы голода в Самарской губернии.

Когда начался голод.

Обычно, принято думать, что 1920 г. не был голодным. Это мнение ошибочное.
1920 год следует причислить к разряду явно-неурожайных для Самарской губ. годов. В целом ряде уездов в 1920 г. не выпало ни одного дождя. Бедствия засушливого года довершили вредители. Таким образом,

Голод начался давно.

Весной 1921 г. крестьянские ходоки заявляли, что отдельные села уже с Рождества 1920 г. перешли на суррогатное питание. Ели, главным образом, жолуди, смешивая их пополам с мукой, и лебеду.
К началу июня 1921 г. положение Самарской губ. в сельско-хозяйственном отношении окончательно определилось: выяснилось, что губерния переживает подряд второй засушливый год. В связи с этим,

Надежды на урожай рухнули,

За все лето по всей губернии не выпало почти ни одного дождя. Поля и луга выгорели. Появились полчища саранчи в других вредителей. В лесных уездах губернии целое лето происходили гигантские лесные пожары. Этому способствовала необычайная сухость воздуха. Горели и села,

В довершение—пришла холера,

Постоянный житель Самарской губ., холера и в этом году дала себя знать значительными опустошениями. Особенное развитие она получала в городах.

Стихия переселения.

К концу лета 1921 г. началась форменная паника. Засуха, пожары, холера—все это подняло на ноги население губернии, точно по кличу: „Спасайся, кто может!". По проселочным дорогам губернии, по водным и жел. дор. путям хлынула волна переселения. Ехали все, кому было возможно, передвигаясь всеми доступными средствами.
Переселенческие поезда были переполнены, водные пути загружены: на всех проселочных дорогах губернии день и ночь скрипели повозки, кабитки, обтянутые воловьими шкурами, кричали верблюды, мычали коровы, блеяли овцы, плакали и стонали дети.

Туркестан, Сибирь, Украина.

Boт три магических слова, окрылявших самарских переселенцев. Людской поток лился беспрерывно, до самой глубокой осени. Люди спасались от ужасов грядущей зимы и в дороге на привалах, гибли десятками и сотнямя. Гиб скот. Дорогой падали лошади—впрягали коров. И жалкие, изможденные коровы, натужась, выполняли непривычную им работу упряжного скота. Что-то средневековое сказывалось в этой стихийной волне переселения, повального бегства.

Хозяйства продавались за бесценок.

Весь домашний скарб переселенцы отдавали за бесценок, избы заколачивали или продавали. Осенью 1921 г. хорошо оборудованное крестьянское хозяйство можно было купить за 2—3 пуда муки. Этим пользовались спекулянты и различные темные „дельцы", появившиеся в деревнях.

Положение детей.

Часть детей из детских домов была отправлена в благополучные местности „организованным" путем; часть осталась в переполненных и заражонных детских домах губернии. Главная же масса детей, брошенная на произвел судьбы родителями, находилась поистине в беспризорном состоянии. Ужасы детсвих домов холод, голод, грязь, вшивость и заболеваемость детей были велики, а меры к устранение этих явлений ничтожны, и понятно, почему детские трупики ежедневно увозились из детдомов десятками.

Дети-переселенцы.

    По направлению к Сибири и Туркестану по жел. дорогам двигались массы беспризорных, голодных, оборванных детей. Нет слов передать ужас их положения, особенно в связи с наступившими холодами.
    Очевидцы рассказывают, что на больших станциях буквально стон стоял от множества детских голосов, моливших:
    — Дя аденька, подай хоть кpo-ошечку!..
    Все, что им подавали, они нарасхват, как воробьи, расклевывали и, не довольствуясь этим, жадно поедали всевозможные, выбрасываемые из окон вагонов, отбросы: арбузные корки, кости, шелуху томатов и пp.

Осень 1921 года.

    Начиная с сентября, начали поступать сообщения о положении голодающего крестьянства губернии непосредственно с мест.
    Поэтому в дальнейшем в описании размеров и ужасов голода мы будем исходить из наблюдений очевидцев, донесений сельских советов и писем с мест.
    Вот как, например, описывает раннюю осень в деревне один из наших корреспондентов:
    „Далекие пустынные дали... По сторонам не тянется стеной золотистое жниво.
    Навстречу не бегут дикий цикорий, степная полынь, подорожник, цепляясь за колеса.
    Накатанная дорога блестит колеями, опустошенная и вытоптанная, сливаясь с оголенными, пустынными полями.
    Не видно по сторонам ни стогов, ни скирд, не тянутся навстречу длинные обозы, не летят вдали перелетные стаи птиц.
    Тихо, пустынно и жутко кругом...
    Наш грузовой автомобиль мчится вперед, подбрасывая нас на рытвинах и ямах.
    Приехали. Кругом обступила толпа ребятишек в рваных шубенках, босых. Молчаливо и недоверчиво смотрят на нас. Узнают, что им привезли и xлe6 и кашу, улыбаются и заговаривают с нами.
    В избе окружили нас бабы с ребятами на руках и в два-три голоса стали рассказывать о своем горемычном житье. Развернули тряпки, стали показывать своих ребят с морщинистой кожей, тонкими, как червяки, кривыми ножонками и с большими, как у паучат, животами...
    Спешим, садимся в автомобиль и—в обратный путь.
    Осенние сумерки сгущались, темная ночь выплывалa из оврагов и низин.
    Тихо кругом. Ни криков, ни стонов"...

Положение марьевской волости.

    А вот как описывает волкомголод марьевской вол., Пугачевск. у., положение голодающих крестьян волости в октябре 1921 г.:
    „Сама природа сравнительно с другими окрестными волостями, Марьевскую волость обидела больше других. В волости уже третий год нет урожая, особенно в этом году, когда все посевы и травы совершенно погибли от бездожья, саранчи и друг. вредителей. Население волости в этом году от урожая не получило ни зерна и в настоящее время до 90% форменно голодуют, бродят опухшие и многие от бессилья лежат уже в постелях. При волости зарегистрировано более 50 случаев голодной смерти.
    Пока еще население питалось разными суррогатами, дело доходило и до сусликов, но в настоящее время и этот продукт пришел к концу.
    Добывая себе питание, жители волости почти совсем лишились живого и мертвого инвентаря, одежды и проч. имущества: все это променяли в другие волости на продукты По волостной статистике, сравнительно с прошлым годом, у населения волости в наличности осталось скота лишь 25%.
    Возбуждаемые ходатайства о продовольственной помощи до сего времени оставались пока без результата. Но молчать нельзя. Государственная помощь труженику крестьянину, хозяину деревни, необходима, иначе деревне и сельскому хозяйству в будущем грозит крах.
    Совершенная неурожайность в волости свидетельствуется имеющимися при делах пятью агрономическими актами".

II.

Ужасы голода.

    Ноябрь—декабрь 1921 г. (Факты, описание которых мы даем в дальнейшем, имели место в октябре и главным образом—в ноябре и декабре 1921 г.) не являются месяцами, в течении которых голод в Самарск губ. получил свое наивысшее развитие.
   Наибольшее развитие голод в губернии, надо полагать, получит в течении весенних месяцев нового 1922 года. Но и то, что переживает самарская деревня сейчас— заставляет содрогаться всякого свежего человека.
    Но предоставим говорить за себя самой деревне.

Из голодной деревни.

Вот серия бесхитростных сообщений о голоде из самых недр нашей многострадальной деревни. Только преступные, сытые и глухие останутся равнодушными к страданиям голодных масс.
Сообщения эти (донесения, письма „рапорты") отражают подлинный ужас деревенских переживаний. Их нельзя никак классифицировать, ввести в систему, но ценность их—безусловно громадна.

„Человеческие документы".

    Это—подлинно человеческие документы, каждое слово в которых зовет и кричит о помощи. Не красно написаны они, зато тем ярче и выпуклее выступает в них кошмарный ужас деревенского бытия.
    Вот эти „документы":
    Ново - Гаранькинский крестьянский кт взаимопомощи доносит, что „в виду страшного голода, крестьяне не знают, чем насытить свой желудок и, голодные, собирают падаль для питания. Идет страшное воровство—то овцу, то корову уведут и зарежут. Идет убийство. Это все заставляет голод. Детишки, у которых родители уже давно получили безвременную смерть от голодовки, валяются на улицах", (следуют подписи и печать).
    В отдел питания борской многолавки—из с. Землянки, Неплюевск. вол., Бузул. у.:
    „Несмотря на увеличение до 25% питания детей, смертность таковых от голода продолжается. Усугубляется положение еще тем, что взрослое население также вымирает от голода. За последние дни голод принимает ужасающие размеры". 21 окт. 1921 г. (подпись).

„Мы помочь им не можем..."

    Заведующий отделом общ. питания Кошкинской многолавки, самарск. у., пишет:
    „Передать стоны и слезы граждан нашего района на бумаге не сумею.
    Каждый день с утра и до позднего вечера голодные массы толпятся у зданий волисполкома н отдела обществ. питания, со слезами и истерикой просят помощи, но мы помочь им не можем, как только утешением и надеждой на будущее. Обещаем, что скоро получим от вас продукты и откроем питательные пункты, но до сего времени от вас продуктов не получали. Получив в настоящее время часть ваших продуктов, немедленно открываем питпункты на 800 чел. Теперь просьба наших граждан—посылайте скорее продукты, ибо каждый час замедления несет лишние невинные жертвы; конечно, со стороны судить об ужасе голода не так, как на месте быть зрителем безвременно угасающих людей; очень тяжело и больно, но все таки ужасы голода на бумаге невозможно и не сумею выразить".

Из Рождественского К-та взаимопомощи.

    „В столовой с раннего утра и до поздней ночи толпятся малые, полунагие, холодные и голодные детишки и престарелые старики, не пользующиеся обедами, и только слышен от них стон и мольба:
    — Дай, Христа-ради, ложку щей, избавь душу от смерти!
    Им, конечно, говоришь, да и сами они видят, что уже обеды розданы, но они все таки просят дать им похлебать хоть той воды, которой моют котлы. И вот, когда видишь эту ужасную картину, то невольно льются слезы. Если все описывать, то не хватит на это сил".

Из д. Подсолнечной Бузул. у.

„Доводим вас до сведения, что наше общество в настоящее время находится в самом критическом положении. Кушают исключительно одну траву, но хлеба крошки не имеют. В нашем об-ве открыта столовая и довольствуются только тридцать три человека детей, а в обществе имеются детей 332 ч., и все голодающие, хлеба совершенно нет, живут в беднейшем положении, помирают... Кормились овощами и травой, а в настоящее время не стало ничего, овощь всю поели, а трава посохла и взять стало нечего и негде и приходится помирать с голоду на месте, почему и просим вас добавить детей на столовую для питания. Председатель Комитета (подпись)".

„Только одна территория..."

Председатель Кузебаевского Волрев-кома доносит, что „близок день, когда в Кузебаевской вол. останется одна территория без населения".

Целые районы превратятся в пустыню.

Пугачевский Упродком пишет, что „если в ближайшее время не будет скорой помощи, то целые районы волостей Пугач, у. в конце концов могуг превратиться в пустыню".

Едят крыс.

В Семеновской вол., Пугач, у., „население переживает ужасы голода: поедают не только травяные суррогаты, но и кошек, собак, крыс, сусликов. Исполком не успевает убирать тела".

Стонут от ужасов голода.

Правление Кабановского многолавочного потреб, общества характеризует положение района в следующих выражениях: „Промедление с общественным питанием угрожает полным вымиранием населения. Все подготовительные работы к открытию питпунктов закончены, но нет продуктов. Мы неоднократно уже писали и телеграфировали по всем инстанциям о необходимости скорейшего доставления продуктов и теперь еще раз подтверждаем, что население нашего района стонет от ужасов голода и надо немедленно притти к нему на помощь—взять хотя бы на пропитание его детей, а для этого нужен хлеб, без которого мы не имеем возможности открыть приготовленные нами питпункты".

Ползут в помещение Совета.

с. Аверкино, Бугурусл. у.—Егинский сельсовет, Аверкинской вол., вторично доносит, что „приближается страх и ужас. Голодные люди, включая детей, ежедневно ползут в помещение сельсовета и требуют себе пищи. Голодающие или высохли как скелеты или до безобразия опухли. Вымирание продолжается, требуется приготовление братской могилы".

Запасаются не только могилы, но и гроба.

    От крестьян Неплюевской вол. получен следующий „человеческий документ", скрепленный печатью сельсовета и подписями 14 домохозяев:
    „За последние дни умерло детей и взрослых 60 чел., половина деревни не в силах вставать с постели и соседи из сожаления носят им обеды из питпункта. Многие товарищи, имея еще силы, роют могилы, запасая для будущего. Положение нашей деревни самое ужасное. Во всей деревне не имеется ни однсго кусочка хлеба, кормятся лебедой, падалью, солонцом и корнями камыша. Многие померли по пути к питпункту за обедом.
    Запасаются не только могилы, но и гроба. Половина жителей окончательно пала духом".

Из с. Сорочинского, Бузул. у.

    „С мест поступают весьма безотрадные сведения. Положение голодающих все ухудшается, голодная смерть все чаще машет своей косой и люди валятся под ее ударами уже не в одиночку, а десятками.
    Когда у приезжающих с мест просим документальные данные о степени их нуждаемости, то они большею частью отвечают так:
    — На что вам документы? Мы вот сами налицо —И начнут показывать свои опухшие ноги, руки и живот".
    Комячейка грачевского района, булгаковск. волости, пишет:
    „Народ погибает от голода, так что кушает корни и камыш, разные мослы, которые валялись много лет, а в настоящее время и их сушат и толкут, после чего употребляются в пищу. В настоящее время весь народ нашей волости остается в голодных пустынях; мы же, члены РКП (б), просим, совместно со своим населением, высшей власти сказать нам содействие в качестве продовольствия" (следуют подписи и печать).

В Пилюгинской волости.

    В акте по обследованию населения Пилюгинской вол., произведенном комиссией в составе председ. местного волисполкома, волкресткома взаимопомощи, врача Пилюгинской советской больницы Менчинского, уполномоченного уисполкома и др , читаем:
    „Обследованием найдено 190 семейств совершенно беспомощными, не могущими даже двигаться. До 1 января 1922 г. протянут на суррогатах только 25%".
    Из с. Екатериновки, Булгак, вол., сообщают, что „разная падаль, которая валялась,—вся собрана" и идет в пищу. Сельсовет просит помощи страдающему населению".

с. Славинка, Пугач у.

    Общеее собрание граждан села так описывает свое положение: „Население села Славинки, не имея пропитания, дошло до последних пределов горя и отчаяния. Не было урожая в прошлом году, не получили с полей ни хлебов, ни корма для скота в настоящем году. С весны 1921 года начался у нас настоящий голод; что можно было продать, променять—было спущено на хлеб: жители в конец обчищали. С весны народ еще питался травой, кореньями и подобными суррогатами, но при наступлении холодов и эти суррогаты были с'едены. Все зверье—как-то: кошки и собаки—почти поедено. Тихо, безропотно люди умирают от голода. Вымирают почти целыми семьями. Обезумевшие от горя и голода родители бросают своих детей на произвол судьбы. И эти дети, голодные, опухшие, раздетые, разутые, в холод бродят по селу и оглашают улицу своими стонами и воплями.
    При виде этих ужасов голода люди теряют здравый разсудок. Не предвидя себе ни откуда помощи, приходят в полное отчаяние. Численность ежедневных случаев смерти от голода растет с каждым днем и часом. Трупы лежат неубранными по несколько дней. Были случаи, когда умерших от голода находили в пустых помещениях. Голодный, бессильный народ не в силах даже приготовить могил для умерших. Замечалось растаскивание трупов собаками.
    Народ весь иссох, предается земле и живет только одной надеждой на будущую помощь, без которой впереди у него осталось только голодная смерть.
    Голодное население обращается к Самарскому Губернскому Союзу Потреб. О-в е просьбой открыть в нашем селении столовую или питательные пункты для голодающего народа.
    В уездный город Пугачев, отстоящий от нас на 180 верст (как это требуется по правилам инструкции), за неимением скота, средств и даже сил человеческих, не можем обратиться с своей просьбой —так необходима для гибнущих собратьев скорая помощь. Надеемся, что Советская власть народа не допустит погибели от голода всех жителей нашего селения поголовно".

„Должны погибнуть голодной смертью".

(Из материалов С'езда Тимашевского О-ва П-лей, Самар. у.).

„Я, представитель Комитета обществ, взаимопомощи Т.-Солянского питпункта, довожу до вашего сведения, что в селе Т.-Солянке свирепствует ужасный голод, люди поголовно едят одну лебеду без примеси хлеба, да падаль конину; из числа 1010 душ нет ни одного человека, кто-бы ел чистый хлеб.
Если не будет помощи со стороны государства, то люди данного села должны погибнуть голодною смертью". Подпись.

Граждане в исступлении.

    Из с. Алексеевки, Заплавинск. вол., Бузул. у., нам пишут так:
    „Село степное; трав никаких не было; суррогатов хлеба совершенно нет; оставшаяся скотина—лошади и коровы (овец почти уже нет)- -систематически уничтожается на мясо. Кормиться совершенно нечем; граждане в исступлении. Смертность от голода достигла до 6 человек в день и с каждым днем увеличивается.
    Непредставление экстренной, немедленной поддержки детям и взрослым гражданам повлечет за собой голодную смерть целыми семействами, что почти наблюдается уже теперь, как например: у одного из граждан нашего села из 7
человек семьи осталось двое и те накануне смерти; у другого—семейство 9 человек, трое умерли, остальные все лежат на смертной постели. Подобных семейств можно насчитать не один десяток".

Что будет к весне?

Заведующий отделом общественн. питания Бугурусланского многолавочного о-ва п-лей пишет, что „продовольственное положение населения нашего района ужасное, потрясающее. Люди давно уже не едят чистого хлеба, такие суррогаты, как лебеда и просяная мякина, являются единственными предметами питания. Чтобы сколько нибудь улучшить питание, режут и поедают последних коров и лошадей, и без того обреченных на гибель от бескормицы. Заболевания и смертные случаи на почве голода все учащаются, это теперь, в ноябре, а что будет к весне, когда все скудные запасы иссякнут, когда не будет ни лебеды, ни мякины, скотина или уйдет на питание, или погибнет от голода?".

Стоны и плач слышны отовсюду.

Уполномоченный Бугурусланского ЕПО телеграфирует:
„Цынга и опухоли губят беспощадно население. Число голодных смертей в районе увеличивается с каждым днем. Стоны и плач детей и взрослых несутся отовсюду. Картина ужасная, неописуемая. Дальше медлить с помощью преступно".

Из Пономаревского Потр. О-ва.

Не менее безотрадно рисуется картина и в докладе Пономаревского многолавочного Потр. О-ва. „Общее положение голодающего населения в районе почти безнадежно. 90% населения питается исключительно сурогатами, не имея ни крошки хлеба. Масса заболеваний; смертность с каждым днем растет. Запас трав и кореньев уменьшается. С наступлением холодов гибель населения неминуема, нужны самые экстренные меры для предотвращения этого бедствия. Прежде всего, необходимо приложить все усилия, чтобы прокормить хотя бы 50% детей в ноябре месяце".

Из отчета Инспектора А. Р. А.

    Весьма картинен отчет уездного инспектора АРА, обследовавшего Балаковский и Пугачевский у. у.
    Он пишет:
    „Для многих районов Балаковского и Пугачевского уездов полное вымирание голодающего крестьянства не за горами. Уже сейчас есть места, где опухших от голода насчитывается от 70 до 80%. Так, в Еланской й Сулакской вол. Балаковск. у. и в целом ряде волостей Пугачевск. у. жители множества селений сплошь опухли и быстро вымирают. Заразные и др болезни, при абсолютном отсутствии медикосанитарных средств, в значительной мере сокращают страдания голодных. Если 30—40% больных и выживают, то ненадолго, ибо суррогатами с примесью мякины основательно не поправишься.
    Поедание кошек, собак и дохлых лошадей—обычное явление. С наступлением зимы наблюдается быстрое повышение смертности, т. к. морозами отнята у населения последняя возможность питаться горькими стеблями арбузов, всевозможными корнями, репейником, повиликой и др. травами.
    Не менее безотрадную картину представляют из себя детские дома в городах и некоторых селах. Со времени первой эвакуации голодных детей, детские дома успели быстро заполниться и даже переполниться. Приемники или коллекторы, куда попадают дети, подбрасываемые городским и сельским населением, представляют ужасающую картину. 200 или 300 детей в доме, который может вместить только 50, и все они—или до уродливости опухли или высохли как скелеты, к все полунагие, босые. Воздух до того испорчен, что трудно дышать. Вдобавок, в этих приемниках много не изолированных детей с заразными болезнями.
    Быстрое увеличение количества детей, отсутствие белья, коек и медикаментов делает пребывание детей в этих домах кошмарным, быстро сокращающим их жизнь.
    Всем этим детям А. Р. А. выдает питание, но значение его при описанных условиях крайне ничтожно.
    В обоих названных уездах положение, транспорта в недалеком будущем станет прямо катастрофическим. Беспомощное взрослое население, которое ниоткуда помощи не получает, с'едает все, что кажется с,едобным глазу. В обоих уездах с'едено скота от 80 до 90%. Оставшийся скот потерял минимальную работоспособность. В некоторых местах Пугачевского у. на 20—30 селений можно найти, не более 10 пар быков (напр., Авантеевская волость). Пока мороз и снег еще не скрыл от крестьянина суррогаты в виде корней и трав, он не решался трогать скотину, но с наступлением морозов уничтожение скотины стало расти в непрерывной прогрессии.
    Можно с уверенностью сказать, что за отсутствием гужевого транспорта к январю и февралю больше половины столовых прекратят свою работу, в силу невозможности получить продукты".

III.

Чем питается население.

Крестьяне питаются всем, чем могут, и в первую очередь суррогатами, „неимеющими ничего общего с хлебом" (с. Пилюгино. Бугур. у).

Хлеба нет ни крошки.

    Из д. Подсолнечной, Могутовск. в., Бузулук. у., сообщают, что население ест исключительно траву, хлеба нет ни крошки.
    Крестьяне 8 ми волостей Малеевского района на 15 е октября распределены в продовольственном отношении на четыре группы: а) питающихся хлебом—1821 чел., б) хлебом с примесью суррогатов— 18.448 чел, в) одними суррогатами— 17 893 чел. и г) совершенно голодающих 1239 чел.
    Ныне подобное „распределение" могло-бы считаться идеальным. Сейчас хлеба нет ни крошки, суррогаты на исходе, число голодающих значительно увеличилось, смертность возросла.

Серия суррогатов.

    Исчерпывающее представление о суррогатах растительного происхождения дают следующие сообщеаия с мест:
    с. Покровское, Самар, у.— 50% населения волости питается суррогатами: лебедой, пучками березы, арбузной корой, стебелями подсолнухов, льняной мякиной и пp.
    Крестьяне березовского района, Пугач. у., составляют себе пищу из капусты, дубовой коры, листьев „березки", мякины, корней чакана. Эти суррогаты вызывают большое количество заболеваний, т. к. кора, березовые сережки, подсолнечный стебель, шелуха подсолнечных семян— вредны.
    В с. Грачевке Бузул. у., наиболее употребительными суррогатами являются— дубовый лист, лебеда и „катун-трава".

„Затируха".

Подсолнечные стебли, которые в степных местностях губернии принято, обычно, заготовлять на дрова, теперь пошли в пищу.—Из них, с добавлением снятой с крышы соломы и травы „перекати-поле", варится так называемая „затируха"—довольно распространенное в крестьянском быту блюдо.

Запах лебедового хлеба.

Инструктор АРА по Ставропольскому у. пишет: „Чистый хлеб отсутствует даже в зажиточных семьях, где еще не успели с'есть последнюю лошадь или корову. И у всех--лебеда. У немногих счастливцев—с примесью 20—30% муки. Характерный запах хлеба из лебеды вы слышите тотчас, едва откроете дверь"...

„В закромах ни зерна".

Тот же инструктор пишет: „Мне пришлось осмотреть несколько закромов и хлебных мешков,— везде „сережки" березы или орешника, смолотая мякина, древесные листья,—таковы запасы крестьян. Многие отпаривают сырые, невыделанные кожи и ухитряются каким-то чудом отправлять и это в желудок".

Суррогаты приходят к концу.

Инспектор АРА пишет, что в Ставропольск. у. „суррогаты, к ужасу населения, приходят к концу".

Древесные опилки.

В ряде сел в пищу идут древесные опилки; в особенности для этой цели истребляется липа.
Так, из д. Подсолнечной, Бузул. у., пишут, что, в силу иссякновения запасов травы, „граждане на пропитание стани резать дерево и опилки размалывать и кроме того рубят мелкий липняк и мелят на еду, отчего сильно болеют и мрут".

Костяная мука.

    Крестьяне собирают кости животных, павших более 10 ти лет назад, и перемалывают их на муку (с. Старобелогорка).
    „Даже мослы, которые валялись на навозных кучах несколько лет, граждане побрали, теперь уж мослов не увидишь на навозных кучах, голодный желудок не считается ни с чем" (Ново Гаранькинск. сельсовет).
    Сырые кожи животных идут на изготовление студня.

Ели сусликов.

В степных местностях губернии в изобилии водятся суслики. До наступления холодов, когда суслики залегли в норы—на зимнюю спячку—они являлись большим лакомством голодающего населения. От'евшийся за лето суслик представлял вкусное блюдо. К сожалению, с наступлением зимы питание сусликами прекращено.

Кошки, собаки—в пищу.

    Но зато с наступлением зимы с мест стали поступать многочисленные сведения о массовом истреблении, в целях питания, кошек и собак.
    Так, из с. Шенталы (Бугур. у.) телеграфируют: „Смертность голодающих увеличивается. Население ест кошек".
    Из с. Старобелогорки, Бузул. у., сообщают, что крестьяне едят не только суррогаты, но и всякие отбросы и падаль. Кошек и собак с жадностью воруют, убивают и едят.

Война из-за собаки.

25-го ноября в том-же селе произошел такой случай: у одного из граждан собака утащила кусок мяса, но была поймана и убита, Из-за трупа убитой собаки голодающими крестьянами была поднята почти война, прячем семья победившего радовалась трупу, как особенному лакомству.

Рекорд.

Гражд с. Старобелогорки П. Чернышев с'ел уже двадцать кошек и пятнадцать собак.

Заразные лошади—в пищу.

Граждане с. Пилюгина употребляют в пишу заразных лошадей, павших от болезни.
Уполномоченный по обществ. питанию борской многолавки (Бузул. у.) пишет: „Обследуя питпункты неплюевской вол., я наткнулся на следующее: две вдовы вырыли кз земли палую лошадь (пала от сибирской язвы), лежавшую в земле полтора месяца, наелись этой падали сами и накормили детей, и безнадежно больных, умирающих, мне пришлось их видеть".

В с. Землянках, Неплюевск. вол.

Анфиса Котенкова стала просить у гражд. Кожевникова двух три дня тому назад родившихся щенят. Тот не давал, но она на коленях выпросила, сварила их в бане и, сняв шкуру, не выпотрошив, с'ела.

„В виду голода, цен не имеется..."

Натальинский волостной комитет взаимопомощи прислал в Губсоюз сведения о продовольственном положении об'единяемых им селений. Из семи сел—в пяти суррогатами питается 100% населения. В пищу идут: лебеда, солома, мякина, березовая кашка, древесная кора, кожура корнеплодов и павший скот. В некоторых случаях поедается кожа и кости павших животных, болотные корни, просяная шелуха, и древесные листья. На вопрос о ценах на хлеб, мясо и проч.— комитет кратко отвечает, что „ввиду голода, цен на них не имеется".

Питаются даже падалью.

Из с. Екатериновки, Бузул, у., сообщают, что „разная тварь, падло, котороe валялось, все собрано" и идет в пищу. Сельсовет просит „высшую власть обратить внимание на такой произвол народа и каково его страдание".
Крестьяне поселков Новая-Волынь и Березовый Пил. Бугур у., терпят страшную продовольственную нужду, питаются лебедой, листьями и др. растениями и корнями водорослей. Питаются даже падалью и от такого питания появляется масса желудочных заболеваний, даже брюшной тиф, что грозит эпидемией.

Сырая тухлая конина.

В с. Кузьминовке инструктор Губсоюза „наткнулся на пять чел. детей, которые ели сырую тухлую конину, кусок которой (фунтов в пять) им только что принесла мать, получив конину при дележке павшей в поле чьей-то лошади".

Умалчивают из-за стыда от других...

Рождественский К-т взаимопом. сообщает, что „население уже до того обедняло и изнищало, что и продать больше нечего, чтобы купить на это себе хотя кусок конины или какого суррогата, даже есть случай, что гражданин нашего общества зарезал собаку и с'ел. Есть и много других случаев, похожих на это, но еще сами граждане пока об этом из-за стыда от других умалчивают, а население, потеряв всякую надежду на спасение, с каждым днем все заболевает и мрет".

Дошли-ли люди до людоедства?

— Если не дошли, то почти дошли. Инструктор Губсоюза, работавший в Бузулукском у., сообщает о случае убийства родителями своей больной дочери, для употребления в пищу. Этот случай детоубийства, без сомнения, не единственный, но пока об этом сведений до нас не дошло.

Поедают трупы людей.

    Наблюдаются все учащающиеся случаи поедания человеческих трупов.
    Так, напр., в с. Мокше, Пугач, у., трупы умерших от голода людей складываются в сарай. По накоплении 10—15 трупов роется братская могила и трупы зарываются в землю. Из склада трупов (хотя при нем сторож) произошел случай хищения. Гражд. Шишканов ночью забрался в сарай, выбрал труп 8 летней девочки, отрубил топором ноги, руки и голову и хотел удалиться, но был задержан. По об'яснению Шишканова трупик им похищен для употребления в пищу.
    Как общий „принцип" поедания человеческих трупов, установлено, что труппы поедаются:
    а) родственниками умерших в данном семействе, включительно до отцов и матерей,
    б) посторонними людьми,—в последнем случае для добычи трупа применяется „метод" хищения.
    В районе бузулукской многолавки зарегистрировано до 12 случаев поедания человеческих трупов.

Хищения трупов.

В с. Андреевке. Бузул. у., по словам инструктора Губсоюза, наблюдаются неоднократные случаи хищения трупов из складов, куда они временно складываются до общих похорон в братской могиле, производимых при посредстве субботника. Трупы крадутся с целью употребления в пищу.

„Эту мальчишку с'едим..."

    Перед нами—протокольная запись того, что случилось 10 декабря в с. Благодаровке, Бузул. у. (Сохраняем стиль и орфографию подлинника):
    „По присутствии волисполкома т. Вострикова, 9 го декабря помер мальчик Егор Вас. Першиков и померла 9 декабря мать Авдотия Першикова и приходят утром 10 декабря—мальчика рубят на куски и хотят сварить, а хотела сварить Пелагея Сатищева. что она действительно от голода, что мальчик помер от голодной смерти, мальчику было 11 лет.
    Когда стала рубить мальчика, то прибежала девчонка Федосья Казюлина, пришла и згявила к шабрам, а шабриха Пелагея Синельникова заявила в Совет, а в Совете в это время был председатель вилисполкома и пошли туда член сельского совета и председатель волисполкома. Осмотрели— действительно, правда, отрублена рука и отрезан живот и вынуты кишки и Пелагея Сатищева говорила: „Эту мальчишку с'едим, потом будем варить эту женщину", что доказывает Федосья Казюлина; жили они все вместе и 9 го декабря трое померли: этот самый мальчик и мать мальчика Першикова и помер там-же Гаврил Козюлин.
    Что подписями и приложением печати удостоверяет Благодаровский сельский совет. Председатель совета Левкин".

IV.

Скот уничтожается поголовно.

    Скот падает, режется на мясо, употребляется в пищу дохлым. 0 том, каковы размеры уничтожения скота, говорят следующие факты:
    Мелкий скот (овцы и т. п ) уже, можно сказать, не существует: коровы держались до снега; с наступлением зимы их беспощадно режут на мясо. Рабочего скота (лошадей и верблюдов) к весне 1922 г. останется не более 5—10%.
    Карабаевский волостной с'езд (Бугур у.) констатирует, что население поголовно уничтожает лошадей, убивая их на мясо и подбирая в целях питания павший скот.
    В виду изложенного, с'езд обращается к „учреждению высшей дистанции" с просьбой об удовлетворении населения пайком. В с. Натальине пало лошадей 10 проц., коров 6 проц., овец 15 проц., жеребят 5 проц., с'едено лошадей 30 проц., овец 50 проц., жеребят 80 проц. Кроме того, украдено разного скота от 4—25 проц. (овец).

Спасаться бегством невозможно.

В Ставроп. у., по сообщению Инспектора АРА, „обессиленные лошади прирезываются и поедаются, так что спасаться от голодной смерти бегством населению не представляется возможным

Начали „решать" лошадей.

    Из с. Б. Каменки, Самар. у., пишут, что середняки начали „решать" последних лошадей; рогатый скот давно уже с'еден. Трупы павших лошадей поедаются нарасхват. Производятся хищения скота.
    В с. Покровском, Самар. у., за август, сентябрь и октябрь пало: лошадей —112, жеребят—46, коров—49, телят—130, овец—147, ягнят—134.
    В с. Н. Никольском, Бузул. у. „скота совершенно нет никакого,—даже кошек поели" (из доклада инструктора).
    В с. Грачовке, Бузулук. у. „гужевого транспорта нет. Перевозка грузов общественного питания от ст. Бузулук до складов грачевской многолавки по этой причине невозможна. Нет лошадей и фуража. Скот окончательно вымирает и режется на мясо. Убыль скота велика. Если в селе было 1000 рабочих лошадей, то осталось каких нибудь 30 едва живых кляч".

Положение с гуж-транспортом.

    Положение с транспортом в наиболее голодных волостях становится все более угрожающим.
    В с. Сайфутдинове, Богдановск. вол., напр., осталось только 4 лошади. И вообще повсюду в районе наблюдается поголовное уничтожение лошадей. Назначат крестьянина в подводы, а он берет нож и режет лошадь, говоря:
    — Чем ей в дороге подыхать, так я ее лучше дома зарежу сам.
    В силу этого, очень затруднительна перевозка продуктов на питпункты.
    Правление Бузулукской многолавки просит Губсоюз выслать в его распоряжение автомобиль-грузовик для доставки продуктов. В противном случае,—говорит правление,—некоторые питпункты могут прикрыться и дети будут обречены на гибель, в силу отсутствия лошадей и верблюдов, годных к перевозкам.

Коров давно уже нет.

В с. Старо Белогорке два месяца назад было до 300 лошадей, теперь осталось 25 у самых зажиточных жителей, а 275 лошадей с'едены. Коров давно уже нет. Добивают собак и кошек. По дороге в Сорочинское две недели назад было много (до полтора десятка) трупов павших лошадей, теперь их подобрали голодные.

Одна лощадь на все село.

„В с. Кузьминовке—пишет инструктор Губсоюва—я встретил только двух лошадей: одну в зарезанном виде (зарезана была перед смертью), другая, лежа, ела клок брошенной ей с крыши соломы. Хозяин этой—единственной на все село— лошади говорит, что и ее придется дня через два прирезать, т. к. тоже подохнет".

„Людской транспорт".

    —Мы не успеваем возить покойников в общую могилу и в общественном гробу,-заявил представитель сельсовета с. Кузьминовки, -бывали случаи, когда тело лежало в дому но несколько суток, и только лишь потому, что нет лошади, на которой можно было бы его увезти.
    Нередко приходится везти повозку с покойником пешим людским транспортом, "ибо на все село в 500 дворов имеется только 13 лошадей, да и те все лежат.
    На днях мы решали, как только выпадет снег, с'ездить за продуктами для общественного питания в с. Грачовку (за 12 верст) на санках людской тягой, но не знаем, найдем ли мы людей, которые смогут привезти хотя-бы два пуда".

Как пахать?

Алексеевский сельком взаимопомощи, заплавинск. вол., Бузул. у, пишет, что вследствие уничтожения скота— весною не представится возможности засеять ни одной полосы хлеба.

Грабежи скота продолжаются.

    Из Кузьминовск. вол., Бузул. у., сообщают, что „катастрофа голода начала принимать ужасные размеры. В каждом селе волости начались грабежи днем и ночью. Уничтожение скота грабежом и убийством продолжается.
    На гужевой транспорт надежды почти нет.
    Причина этому—отсутствие фуража и громадная убыль лошадей, которые издыхают и режутся гражданами на мясо. Убыль происходит в очень значительном количестве".

Заболеваемость велика.

    Заболеваемость населения на почве голода принимает большие размеры, усугубляясь отсутствием врачебной помощи и медикаментов.
    Выражается она, главным образом, в явлениях крайнего истощения и цынги. Есть села, где все население сплошь опухло („отекло").
    От граждан с. Вороньего Куста, Самар. у., получено сообщение о заболевании на почве голода 174 чел.
    По сведениям Чистовской вол., детских заболеваний-308, а также масса заболеваний взрослых.
    Из М.-Чесноковской вол. сообщают о заболеваниях от голода—взрослых 50 случаев, детских 75.
    В Петропавловск, вол. заболело от голода взрослых—1974 чел., детей— 1637 чел., заболевания все увеличиваются.
    В Васильевск. вол. заболело от голода 553 ч.
    Председатель М.-Чесноковского волисполкома заявляет, что „без государственной помощи до нового урожая никто не просуществует во вверенной ему волости".
    В с. Боровке. Мелекесск. у., заболело на почве голода 25 чел. (татар) и 14 детей.

„Совершенно обезличены..."

    Из с. Марьевки сообщают, что многие люди настолько опухли, что „совершенно обезличены".
    Из с. Моршанки, Пугач, у., сообщают, что за последнее время стали появляться случаи, носящие своеобразное название „слег" (все население лежит в лежку).
    Старобелогорский питпункт. Кроме питающихся на котле, имеется голодных детей 257, из них 106 опухло от голода, 74 больны по той же причине и все они крайне истощены, еле могут говорить и двигаться.

Брюшной тиф.

В пос. Н-Волынь, Бугур, у., на почве питания падалью развивается масса желудочных заболеваний; брюшной тиф грозит развиться в страшную эпидемию.

Как выглядит опухший от голода.

Ужасный вид: руки и ноги как подушки, лицо налито, глаза едва заметны. Идет человек ио улице и едва на ногах себя несет.

С. Ново-Никольское, Бузул у.

Побывавший в этом селе инструктор Губсоюза пишет: „Нет ни одного семейства, где был бы хотя один здоровый человек. Люди имеют или вид обтянутого кожей скелета или вид блестящего, налившегося с головы до ног бревна, так что не хватает сил выдержать без содрогания его вид".

Наряду с голодом—и холод.

В ряде сел, расположенных в степных районах губернии (главным образом, в Бузулукском уезде), наряду с голодом население претерпевает еще и нужду в топливе. В виду отсутствия топлива, широко применяется способ добровольного уплотнения нескольких семейств в один дом. Это еще более усиливает смертность и заболеваемость заразными болезнями.

Врачебной помощи нет.

Из ряда сел кратко сообщают, что врачебная помощь отсутствует, медицинского персонала нет (Ставроп. у.).

Сходят-ли с ума?

Случаев сумасшествия на почве голода почти не зафиксировано, как это ни странно. Только Матвеевская многолавка (Бугур у.) пишет, что „некоторые не переносят мучений царя-голода и теряют рассудок, сходят с ума".

VI.

Как умирают.

    Умирают не только в домах. Смерть застает людей на улицз, в поле, в столовых общественного питания, в поисках пищи.
    Так напр., Землянское кооперативное об'единение сообщает следующие случая голодной смерти: 1) Данилов, Никифор, узнав, что в поле валяется дохлая лошадь, пошел искать ее, чтобы отрезать себе мяса, и с ножем в руках был найден около лошади в поле мертвым; 2) девочка Тряпкина, 14 лет, пойдя на огороды собирать лебеду для муки, найдена мертвой в канаве.
    Заведующий питпунктом в с. Старобелогорском описывает несколько случаев смерти от голода, из которых берем наиболее характерные:
    „Малиха Рахматулдина, 25 л., бродя по селу и дойдя до здания сельского совета, вошла и произнеся несколько непонятных слов, вышла из дома Совета; пройдя сажен двадцать, упала и кончилась на улице.
    — Назмеждин Бикинин, 20 лет, вышел из дома своей квартиры и зашел за двор, упал и кончился".

Братские могилы.

Для рытья могил об'является трудовая, повинность, роются братские могилы; частью для целей похорон используются оставшиеся от времен чехословаков окопы, которым не дают осыпаться.
В некоторых селах грачевского района люди бродят по улице от голодовки и помирают; к уборке трупов принимаются меры—назначают граждан вырывать могилы, но в близком будущем эти наряды выполняться не будут, т. к. народ окончательно обессилел.

Похороны производятся без гробов.

С. Б. Каменка, Самарск. у.— Ежедневно помирает от голода до 10 чел., преимущественно взрослых. Похороны производятся без гробов. Бедняки начисто лишились хозяйства и поголовно вымирают.

Кто умирает.

    Большой процент смертности дают старики и вообще люди пожилые (Моршанка, Пугач, у.).
    Из с. Кобельмы, Самар. у, пишут, что „смерть постигает исключительно взрослых".
    Наряду со стариками мрут дети.
    Комитет взаимопомощи голодающих поселка Землянки, Неплюевской волости, Бузулукского уезда, сообщает, что отпускаемые на поселок 38 обедов приходится распределять не между голодающими, а буквально между умирающими от голода детьми, и нередки случаи, когда на глазах комитета, ребенок, не получивший питания, умирает. Из взрослых умирают от голода не только престарелые, слабые, но молодые и еще недавно сильные. Вымирают целые семьи (при сообщении приложен список в 36 человек, умерших от голода). Общество озабочено заготовлением братской могилы, ибо уверено, что скоро настанет время, когда никто не в состоянии будет выполнить этот долг, т. к. земля замерзает и обессиленный народ не надеется более на свои силы.
    Особенно к этому понудила смерть Фомы Еремина, умершего на-днях у самого котла общественного питания. Комитет, видя, что Еремин умирает с голода, зачислил его сторожем при столовой и он несколько дней питался при ней. Но предварительно настолько наголодался, что желудок его переполнения вынести не мог и он умер. Больших трудов стоило его похоронить, т. к. обессиленные крестьяне с трудом вырыли могилу.

Не в силах рыть могилы.

В с. Кобельме, Самарск. у., от голода ежедневно гибнет по 5—6 чел. Трупы умерших по нескольку дней не зарываются. Все взрослое население ва-столько истощено, что не в силах рыть могилы. Крестьяне не знают, что им делать с умершими. 28 ноября состоялось общее собрание граждан с. Кобельмы, на котором решено вырыть одну братскую могилу общими силами.
Если не будет государственной помощи, то 95°/о населения вымрет.

Ожидают своей очереди.

Половина из оставшихся в живых обывателей пос. Михайловского (Бузул. у.) бродит как тени, ожидая своей очереди. Если в некоторых домах остались некоторые запасы овощей, то их хватит очен ненадолго и безошибочно можно сказать, что через два месяца весь поселок без общественной помощи погибнет.

Не успевают хоронить.

Из с. Матвеевки, Бузул. у., сообщают, что „взрослое население, в особенносги татарское, обречено на смерть от голода, если только не будет оказано скорой помощи. Теиерь уже не успевают хоронить (т, е, зарывать в землю), а кладут в амбары в кучи десятками. Питаться совершенно нечем".

Надоело хоронить.

Из разговоров с священником с. Грачовки выяснилось, что ему надоело хоронить умерших от голода. „Когда—говорит—будет конец всему этому, уже очень я измучился".

Как составляются акты о смерти.

Приводим один из многочисленных актов о смерти: „Старо- Пислярский сельский совет (Мелекесск. у.) удостоверяет, что гражд. с. Старый-Писляр Данилов Петр, не имея продовольствия, кормившись два месяца суррогатами, скончался от голода 24 ноября. Председатель Сельсовета (подпись) Печать".

Статистика смертности.

    Полный учот голодной смертности произвести нельзя, т. к. для этого нет медицинского персонала, да и оффициальные акты о случаях голодной смерти не составляются; однако, судя по протоколам, смертность на почве истощения очень велика.—Так сообщает Ставропольское поттреб. О-во.
    И действительно, статистические данные о голодных смертях и движении населения вообще далеко неполны и разрознены. Но о количестве смертей мы можем судить хотя бы по тем отрывочным сведениям из уездов, которые имеем.
    Boт они:

Самарский уезд.

    По данным Уисполкома, по 1 декабря в уезде умерло от голода 4720 чел. и заболело 35 396 ч.
    По отзывам врачей, большинство смертей ускоряется от питания суррогатами, — едят древесные семена березы, речной ил, глину и пр.
    В с. Титовке 63% населения питается суррогатами. Умерло ох голода 26 взрослых и 6 детей.
    Из Елховки сообщают, что детей, нуждающихся в помощи, в этом районе 5093. Смертных случаев на почве голодовки за октябрь и ноябрь было 663. Зарегистрировано больных от голода детей 2785 и взрослых 3991 человек. Положение в районе угрожающее. Нужна немедленная помощь. Отсутствуют даже суррогаты.
    На границе Самарск. и Пугачевск. у.у. дело обстоит так:
    В районе Екатериновской многолавки зарегистрировано 604 смертных случаев от голода: в с. Криволучье—Ивановке 200 чел., в с. Марьевке 50 чел., в с. Екатериновке 204 чел В этих селах уже имеются пит. пункты, открытые Губсоюзом. Кроме того, 50 чел. умерло в с. Студенцах и 100 чел. в с. Кануевке, где питательных пунктов нет.
    Особенно печально положение в с. Криволучье, Ивановской волости, Пугачевск. у., где голод, принял угрожающие размеры. Из 5868 жителей 5650 совершенно не имеют продовольствия и обречены на верную смерть. Ежедневно умирает от голода по несколько челов. Насчитывается уже 200 таких смертей. Особенно страдают дети, которых насчитывается около 2800. В селе еще с 15 сентября была открыта столовая на местные средства, которая кое-как еще поддерживала полуголодное существование до 1000 жителей. Теперь средства иссякли. Жители просят оказать помощь.
    Екатериновская кооперация выбросила спешно для поддержания столовой в с. Криволучье продуктов на 1000 детей. Нужна более широкая помощь.

Пугачевский уезд.

    С. Б.-Глушица. В июле население волости состояло из 18 962 душ; в ноябре осталось 14.995 душ. Большая часть раз'ехалась: 102 чел. умерли от голода (в июле—5, в августе—12, в сентябре—16, в октябре—27, в ноябре—52).
    С Дубовый Умет. За время с 16 сент. по 16 октября в четырех селах волости (Дубовый Умет, Березовый Гай, Колывань и пос. Григорьевский) умерло „от голодной смерти" 324 чел., болеет на почве голода 2526 чел.
    Больные опухли и лежат часто целыми семьями; остальное население едва ходит от сильной слабости; хлеба нет, едят один суррогат.
    В Сухо-Вязовской вол. с июня по октябрь от голода умерло 58 чел. (взрослых).
    В с. Мокше с нюня по октябрь умерло с голода 200 ч. и 1200 чел. уехало в в урожайные местности.
    В с. Дергуновке с июля по октябрь умерло от голода 84 чел. и разбрелось в разные стороны за пропитанием 1120 челов.
    В с. Моршанке с 15 августа по 15 ноября умерло от голода 139 чел.
    Из с. Пестравки телеграфируют, что, по району ежедневно умирает по 60 и более человек; в дальнейшем „смертность угрожает в непостижимых размерах".
    с. Яблонный Враг, с июля по ноябрь включительно в волости умерло от голода 19 чел., из них больше половины— старики.

Бузулукский уезд.

    с. Кирсановка, Тоцкой вол., умерло от голода 14 чел.
    с. Антоновка, Грачевск. вол., за ноябрь умерло от голода 13 чел.
    с. Николаевка, Сорочинск вол., с 1 по 19 ноября умерло от голода 10 чел.
    Из с. Грачовки пишут: „Согласно сведений к тов взаимопомощи, всего в районе с 1 августа по 15 декабря умерших от голода насчитывается 1380 чел, и опухших 8700 чел.".
    Пo справке Булгаковского волсовета, продовольственное состояние населения к средине ноября таково:
    Число душ в волости к началу 1921 года—16,240; выбыло в урожайн. места по случаю голода—2220; умерло от голода в течении 1921 г.—1000; больных и отекших от голода в настоящее время— 6500; число душ в волости в настоящее время—13,200.
    По сведениям, собранным специальной комиссией и местным врачем, по Кузьминовской вол. умерших с голоду с 1 августа по 1 ноября—559 чел., опухших от голода 1433 чел., голодающих 11,116 чел. По Таллинской вол. умерло от голода 68 и опухших 215 чел.
    В районе Черновской вол. с 29 окт по 5 ноября умерло от голода 4 детей и 6 взрослых, болеет на почве голода 10 детей и 6 взрослых.
    Пo 10 декабря в районе Павловской многолавки на почве голода умерло 697 человек и заболело 5009 чел.
    Из с. Алексеевки, Булгаковск. вол., сообщают, что из тридцати домохозяев этого села 10 домов умирают с голоду, 10 домов не имеют никаких продуктов и 10 домов—накануне голода.
    Андреевск, вол. За октябрь месяц в трех селениях Андреевск. волости, Бузул. у. Андреевке. Байгоровке и Красноярове, с населением в общем в 4500 чел, умерло от голода 24 чел., отравились суррогатами—репейной мукой—14 чел., от поноса 3 чел., от брюшного тифа 5 ч., слаборожденных 4, от родов 3, от младенческой болезни (судороги) 1, неопределено 2, всего 56 чел. Общая убыль населения—45. В соседних волостях не лучше, во многих даже хуже, так, особенно страдает Петровская волость, бузулук. у.; в с. Гавриловке ежедневно до десятка гробов.
    В с. Покровке, Бузул. у., с 1 октября по 14 декабря на почве голода умерло 97 чел. и заболело по этой же причине 8О% всего населения, люди, как дети, так и взрослые, все опухли.
    С. Б.-Малышевка, с 1 по 8 ноября было 10 смертных случаев от голода.

Бугурусланский уезд.

В районе матвеевской многолавки с 1 августа по 23 ноября заригистрировано умерших от голода 249 чел. В с Матвеевке умерло от голода в течении трех недель—с 1 по 22 ноября—25 детей и 9 взрослых, в с. Савельевке за тот же период погибло 29 детей. Вообще, смертность детей в районе принимает эпидемический характер.
В. с. Пилюгине зарегистрировано 48 смертных случаев. В очень недалеком будущем эти случаи дадут громадную цифру.

Ставропольский уезд.

Укомпомголод сообщает, что „смертных случаев на почве голода по представленным актам 152, в действительности же гораздо больше, так как много смертей не регистрируется и о них не заявляют".

„Находятся в предсмертной агонии"...

Уполномоченный шенталинской многолавки заявляет, что в его районе „замечается сильный ход смертности".
Далее, одна из многолавок уезда свидетельствует, что, согласно заключению врача, „20 чел. находятся в предсмертной агонии".

До десяти гробов в сутки.

Мало - Глушицкий приемный покой, Пугач, у., свидетельствует, что „смертность с каждым днем увеличивается и доходит до 10 гробов в сутки и более. Хоронить умерших некому, всех кладут в одну общую могилу".

VII.

Как проводят зиму крестьяне.

    Занятия крестьян в поражонных голодом местностях весьма неопределенны. Когда была возможность, заготовляли суррогаты; ныне ищут костей, падали и вообще всякими путями снискивают пропитание.
    Больные лежат в лежку.
    Хозяйственное состояние крестьян плачевно. Имущество почти все ликвидировано, частью па хлеб, частью (в сходном районе губерния) на отопление.

„Покорно отдаются в руки судьбы"...

    Инструктор Губсоюза пишет: „Состояние населения в Бузул. у. самое отчаянное; полное отсутствие каких-бы то ни было материальных источников; положение, полное ужаса. Крестьяне живут надеждой на кого-то и тупо и позорно отдают себя в руки судьбы. Хозяйство окончательно развалилось".
    Из Пугач. у. пишут, что в Березовском районе „голодная масса людей с опухшими лицами бродит по берегам и оврагам, ища чего либо с'едобного, не считаясь с качеством, лишь бы утолить голод".
    Козловский сельсовет пишет, что граждане заняты тем, что бродят по степи, отыскивая остатки павших животных и, найдя таковые, с жадностью поедают.
    „Часто целыми толпами и одиночками крестьяне ходят по берегам рек и озер, в надежде найти какую нибудь себе пищу, траву или корень; сдирают с деревьев сухую кору, которую толкут и едят. Целыми семьями бредут опухшие, с невероятно обезображенными лицами и воспаленными глазами, люди всех возрастов в Советы и Комитеты, просят им помочь. Было несколько случаев, когда, потеряв надежду утолить свой голод, по выходе из учреждения теряли последние силы, падали и умирали",—так пишет матвеевск. о-во п-лей (Бузул. у.).
    Крестьяне „из дня в день бродят по селам, как смертные тени, в поисках какого нибудь кусочка, или убивают дворовых псов и кошек и употребляют их в пищу. Таким образом, несчастные проходят несколько степеней голода и в конце концов—умирают". (Моршанский волсовет).

Просят помощи государства.

    „Лишь надеждой на скорую помощь со стороны еще живет и думает крестьянин" — сообщают из с. Пономаревки, Бугурусл. у.
    „Столовые и питательные пункты каждый день осаждаются толпама голодных крестьян—родителей голодающих детей,-которые просят немедленной помощи от государства, хотя бы для их детей" ( пос. Михайловский, Бузул. у.).
    Один из заведующих питпунктом просит указаний, „как поступать с голодной массой, которая не дает возможности кормления детей, т. к., войдя в помещение столовой, требует помощи и продовольствия".

Вооружонная охрана питпункта.

    Из Грачовки (Бузул. у.) телеграфируют, что „при раздаче пищи в столовой присутствует вооружонная охрана, ввиду сильного напора взрослых и детей, не получающих пайка".
    Однако, находятся села, население коих более сознательно относится к переживаемому бедствию.
    —Просим незамедлительно открыть в селе питпункт. Оборудование и отопление возьмем на свой счет,—заявляют крестьяне таких сел.

„Еще раз попытать счастья..."

    В с. Булгакове обсуждался вопрос том, что через месяц будет с'еден весь суррогат и начнется поголовное вымирание.
    Общее собрание граждан села, обсудив этот вопрос, постановило: „Еще раз попытать счастья—просить государство об отпуске каких либо продуктов, дабы не дать погибнуть хотя бы нашим детям, которые в настоящее время бродят как тени, не видя нечего питательного, за исключением лебеды, древеснсй коры или падали, которая считается даже за лакомство".
    При этом общество просит принять во внимание, что „раньше все требуемые от нас наряды, как продовольственные, так и иные, мы выполняли без всякого замедления и препирательства".

Крестьянская молодежь в борьбе с голодом.

Иногда, как напр , в с. Девлизеркине, (Бугурусл. у.), в борьбу с голодом вступает крестьянская молодежь в лице местной ячейки Р. К. С. М.
Вообще же крестьянская активность в борьбе с голодом не велика, да и не мудрено: какого активного отношения к жизни можно требовать от обезображенных голодом людей?

Где сельская интеллигенция?

Инструктор АРА, побывавший в Мелекесском у., пишет: „дело помощи тормозится отсутствием интеллигентных сил и даже достаточно грамотных людей".
Вообще, сельская интеллигенция (учителя, духовенство, медицинский персонал) в борьбе с голодом проявляет себя весьма слабо. Большая часть ее заблаговременно покинула угрожаемые по голоду местности.

Опускаются руки ...

Недаром Рождественский к-т взаимопомощи, Бузул. у., констатирует, что „даже у самых энергичных людей, и то опускаются руки, не зная, что делать".

VIII.

Больше всех страдают дети.

Что дети и страдают и умирают больше всего, об этом говорить не приходится. Об этом сам за себя говорит целый ряд фактов.

„Отец помер, мать сбежала..."

Наблюдается почти поголовное бегство родзтелей от своих детей. „Моя памятная книжка—пишет инструктор Губсоюза - при обходе с. Грачовки пестрит заметками: „отец сбежал" или „отец помер, мать сбежала"; „отец и мать сбежали, оставив одних сирот".. Придя в один дом я встретил кучу лежащих на печи детей, все они больные, их шестеро, и самому старшему 14 лет. Отец помер, а мать куда то убежала, и они теперь вот уже вторую неделю не видят даже суррогатов и пробавляются лишь скудным пайком общественного питания, получаемым на двоих".

Дети грызут ручонки.

    Карабаевский волостной с'езд, Бугурусл. у., устанавливая страшную голодовку, пишет, что „матери голодающих детей, являясь в волисполком, заявляют, что дети по нескольку дней не видят ничего с'естного, ввиду чего грызут себе ручонки, так что приходится их связывать".
    Из Кассовского поселка, Бузул. у., сообщают, что дети до того истощены, что помирают во время сбора травы в поле. Трава собирается в пищу.
    Из Новосергиевки (Бузул. у.) телеграфируют: „Случаи голодной смерти детей учащаются".
    Из с. Пестравки (Пугач, у.) телеграфируют, что „дети мрут с каждым днем; трупы подбираются на улицах".

Умышленно замораживают детей.

Есть случаи умышленного замораживания детей на полях и дорогах (Новосергиевка).

Дети замерзают в степи.

Чорновский волисполком, Бузул. у., сообщает, что на почве голода население начинает панически раз'езжаться во все стороны за подысканием пищи. Eдят все, включая павших в степи жавотных и исключая хлеба, которого нет. Масса случаев оставления детей под видом отправки их в детский дом в с. Павловке. Недоезжая до эгого дома, детей бросают в степи на произвол судьбы. Были случаи, когда в степи обнаруживались трупы замерзших, истощенных детей. Наблюдаются многочисленные случаи оставления детей в Комитете взаимопомощи.

С. Криволучье-Ивановка.

    „В волости насчитывается 2880 детей, а разрешено кормить в волостной столовой лишь 500 чел. Во время обеда дети, коим не разрешено питаться в столовой, приходят толпой и со слезами просят оказать помощь—поделиться обедом, дать им хоть ложку супа".
    Моршанский волисполком, Пугач. у., сообщает, что 65% детей голодают. 1О% питаются на питпунктах Губсоюза и только 25% находятся в более ила менее сносных условиях
    Дочь Сафуры Забцевой, 13 лет, придя в столовую Пигматуллина, где была приготовлена пища в котле, не обращая внимания на кашевара и дежурного члена правления, бросилась руками в котел, вынула картофель и стала есть...
Несчастную пришлось отвести домой.

Мать душит детей.

Из Матвеевской волости (Бузул. у.) пишут: „Наблюдаются часто в нашем районе такие картины, что ребенок отказывается получить пищу для себя, а просит разрешения накормить своей порцией мать, но есть случаи, когда перед своей смертью мать душит своих детей, чтобы не оставить их мучиться".
Наблюдаются случаи (правда, редкие), когда ребенок, посланный в питпункт за обедом—своим и братьев—бесцеремонно вылавливает из котелка картофель и рыбу, предоставляя остальное на долю других.

Дети школы не посещают.

Уездный Инспектор АРА по Ставроп, у. пишет, что „дети от истощения стали вялы и безжизненны, их только и можно видеть где нибудь забившимися в углу или, как дряхлые старики, они целыми днями просиживают на печке. Школы не посещаются частью потому, что голодному ребенку нет никакой физической возможности ходить в школу, частью-же потому, что у большинства их не имеется одежды, которая давно уже продана на хлеб".

В с. Б.-Алдаркине.

    Члены Б.-Алдаркинского селькома взаимопомощи, Бузул. у., прислали нам следующее письмо:
    „В с. Б. Алдаркине, Бузул. у., открытa 26 октября столовая для бесприютных детей. Но, к сожалению, она согласно выдаваемым продуктам, удовлетворяет только 1О% всех детей нашего села. Нам, как лицам, наблюдающим за правильным распределением пищи между детьми, приходится ежедневно быть невольными свидетелями потрясающих душу картин. Едва начинается утро как на улицах появляется длинная вереница детей с котелками, горшками, чашками направляющихся в столовую, и с самого утра столовая наполняется детьми. Нет ни одного ребенка, у которого остались хотя-бы малейшие черты, свидетельствующие о его нормальности в физическом отношении,—бледные, исхудалые лица, ввалившиеся глаза и щеки и тощие туловища, едва держатся на ногах. Какое чувство жалости и сострадания наполняет душу каждого, увидевшего этих детей — этот цвет и надежду Советской республики, на долю которых выпала тяжолая година ужасного голода!
    Но вот настает момент выдачи пищи. Вся толпа детей начинает волноваться и наперебой подставляет свои котелки, горшки, чашки.
    Счастливцы, зачисленные в столовую, наконец, удовлетворены и, довольные, расходятся по домам, но после них остается толпа детей, численностью гораздо превышающая удовлетворенную, и начинается плач, просьбы, мольбы: „почему нам не выдается пища, почему мы оставлены за бортом?". Многие дети, истощонные голодом и изнеможонные, в столовой же впадают в беспамятство. Были еще более ужасные факты: 12 летний мальчик Николай Егоров, скончался у котла, через день в столовой-же умерла его сестра, Пелагея, 6 ти лет, а на другой день умер их отец—Андрей Егоров. Таким образом, в течении 4-х дней вымерло целое семейство. И такие ужасные факты наблюдаются ежедневно.

Детская смертность.

Что смертность детей выше смертности других возрастных категорий, доказывается данными по семи селам Бузул. у. за период с половины ноября по 10 декабря 1921 г. (Коноваловка, Тростянка, Перовка, Н. Клюковка, Алексеевка, Подсолнечная и Неплюево):

Чго будут делать дети, когда умрут родители?

Таким вопросом задается Андреевский волисполком (Бузул. у.) В волости на днях открывается квакерами приют на сто детей—круглых сирот. Губсоюзом открыта столовая на тысячу детей. Но это — капля в море. Голодает все население. И детям придется весьма плохо, когда умрут их родители.

Почему нужно кормить одного из десятерых?

    Так спрашивает нас заведующий отделом общепитания бугурусланской многолавки т. Кузьмин:
    „Полезность питательных пунктов в деле общественного питания очевидна, население с отрадой встречает их появление, но они далеко не удовлетворяют нужды населения: там может питаться один из десятерых явно голодающих детей, а девять оставлены на произвол судьбы. Такая помощь очень незначительна и даже непонятна, почему нужно кормить одного из десятерых? Да и эта помощь оказывается не в полной мере, нет хлеба, круп и жиров, кормить приходится только рыбой и картофелем".
    Таким же вопросом задаются и граждане с. Абдуловского Завода, Бугур у. Сельком взаимопомощи предложил гражданам этого села строго соблюдать 10% норму питания голодных детей
    „Узнав об этом—пишет председатель Аманакского о-ва п-лей,—граждане Абдуловского Завода окружили меня и со слезами просили допустить всех детей. Исключонные дети окружают ежедневно столовую и плачут, прося хоть ложку горячего супа, при этом кричат: не дайте погибнуть голодной смертью или перебейте нас сразу, чтобы мы не мучались больше! Некоторые дети от бессилья сваливались прямо в снег и их пришлось развозить по домам в салазках к своим родителям, которые говорят: куда нам детей, когда мы сами пухнем от голода и скоро умрем".

IX.

Обследование голодающих семей.

    Попытка подворного обследования голодающих семей-дворов впервые была произведена в районе шенталинского многол. о-ва п-лей, Бугурусл. у.
    Были обследованы три наиболее поражонных селения района, - в каждом по три типичных голодающих семьи.
    Обследование производилось местными властями, совмество с представителями кооперации, и дало следующий результат.

С. Денискино.

    Село является наиболее поражонным голодом в районе.
    1) Дом Халиуллы. В сенях на голом полу лежит труп женщины лет 65-ти, в избе полное разрушение, на полу лежит последний представитель семейства—женщина лет 65, представляющая из себя живой труп. Все семейство умерло с голода.
    2) Другое жилище—землянка, вырытая после пожара; на нарах, в грязи, валяются трое детей от 3-х до 7 лет и сам хозяин лет 35, все без движения. Еле ходит одна хозяйка дома.
    3) Дом В Хайруллина—хозяин уже умер; осталась женщива лет 40 с тремя детьми от 3 до 8 лет. Женщина еще ходит, но дети лежат без движения.
    Домов, подобных описанным, в Денискине насчитывается 100 и около 200 человек находится при смерти от голода.

С Костюнькино.

    Голодовка в селе превращается в массовую.
    1) Гражд. Казанцева. Муж умер с голода. Состояние ужасное. В зыбке ребенок одного года. Лицо страдальчески—сморщенное, старческое, похожее на сказочного гнома. Руки высохли до невозможности. Плача не слышно. На вопрос, чем кормится ребенок, мать отвечает: исключительно молоком, но его с каждым днем найти все труднее. Ребенка ожидает голодная смерть. Мать безнадежно смотрит на возможность помощи со стороны.
    2) Гражд. Маслов.—Девочка 9 лет умерла: другая девочка начинает пухнуть. Живут суррогатами и мирской подачкой. Старик—хозяин дома—лежит без признаков жизни. Положение безнадежное.

С. Старое-Урметьево.

    1) Милордов Конст.—Войдя в дом, представители селькома были встречены словами:
    — Пожалуйста не оставьте детей... сам умру... хлеба ни крошки...
    Семья из 6 человек; старик 60 лет лежит на печке и изредка издает стон, сопровождаемый конвульсивным движением. Из 4-х детей двое записаны в питпункт. Надежда на оставшийся пуд лебеды и соломенную крышу (думают продать на корм).
    2) Цыганов Вас—Грязная душная избушка. Отец с сыном заняты палением в печке двух лошадиных ног, предназначающихся на варево. Мать с дочерью ушли собирать по селу. К столовй приписан только мальчик 8 лет. Кроме падали и отбросов от убоя скота, ничем почти не питаются.
    — Где сдохнет скотина, скажите мне, я все ем,—заявляет хозяин.
    На государственную помощь надежда потеряна. Только открытие детской столовой дает родителям надежду, что дети их не умрут. Сами же родители определенно ждут смерти.
    3) Рытинова Мария. Муж и часть детей умерли от голода еще в сентябре. Сейчас осталось трое детей. Ютятся в дымной, грязной бане; пища варится в передбаннике, в „камине". Угар—обычное явление. Положение семьи плачевное. Пекут хлеб из лебеды с лошадиной кровью. Изнуренная мать всецело озабочена спасением детей. Сообщение о предстоящем открытии питпункта было встречено детьми с неописуемой радостью. Глаза голодных радостно блестели. Мать зарыдала. Нужна не только продовольственная помощь, но и помощь одеждой, бельем, ибо как дети, так и мать буквально прикрыты тряпками.

С. Девлизеркино.

    1) Гр. Степ. Мадоркин. Семейство состоит из 6 человек. Дети лежат в лохмотьях, опухшие. Ноги и все тело матери распухло. Продали последнюю корову. Семья обречонная.
    2) Изба Як. Казанцева. Hа печке двое детей; тело высохло, осталась одна кожа да кости; живые только одни глаза. Семья состоит из 7 человек. Продали последнюю лошадь. Хозяин дома ушел куда глаза глядят, захватив с собою 15 летнего мальчика.
    3) Изба Андр. Казанцева. Положение бедственное. Два сына хозяина служат в красной армии, отец же их умирает на печке с голоду и из работящего крестьянина превратился в тень. В прошлом году наложенную на него хлебную разверстку вывез на ссыпной пункт до одного фунта.
    В Девлизеркине подобных домов насчитывается до 120. Если помощь не придет, начнется поголовное вымирание.

Обход изб в Мелекесском у.

    Инструктор АРА обошол несколько домов в с Боровке. В результате он пишет: „От виденных душу раздирающих сцен я не могу отделаться даже и теперь, через несколько дней".
    Вот данные его обследования:
    1) В одной избе—труп старика. Его семья, спасаясь от голода, разбрелась, куда глаза глядят У него не хватило сил уйти и он умер медленной смертью.
    2) Входим в сени другой избы. Посреди сеней—труп девочки 13—14 лет. При виде ее мне живо вспомнились картинки, виденные мною в детстве в каком то журнале с надписью: „Голод в Индии". Буквально одно и то же. Скелет, еле обтянутый тонкой, темно-грязной кожей. Тонкие руки, ввалившийся глубоко живот, высохшие губы, не закрывшие белых молодых зубов. В следующих избах—еще и еще трупы. Их не успели зарыть. Трудно копать могилы—нет сил.
    3) Входим еще в избу. Большая семья. Сохранившие силы спешно ткут рогожи, в надежде от продажи их достать хоть фунт муки. На нарах молодая девушка с большими, неподвижными глазами. Она умрет не сегодня—завтра. В углу, на куче мочала, под жалким покрывалом виднеется большое человеческое тело. Мне говорят, что тут умирают двое. Открываю тряпье — скорчившаяся фигурка девочки, плотно, лицом к лицу, прижавшаяся к взрослой женщине. Это—две сестры. Мать у них умерла, отец „пропал". Они не ели ничего 7 суток, и теперь умирают... Они не поворачивают к нам даже головы, не меняют широко открытого взгляда...
    Инструктор Губсоюза т. Смирнов обследовал положение крестьян в четырех селах Вузул. у.—Результаты его обследования таковы:

С. Ново-Никольское.

    В пяти семьях 24 чел. Из них 18 детей. Из 18 детей 11 питается в столовой.
    Здоровых—хотя бы относительно — взрослых нет; к числу здоровых можно причислить лишь одного ребенка.
    Истощенных взрослых 3, детей 6. Опухших взрослых б детей 9. Сверх того, один ребенок окончательно болен.
    В двух семьях мужья сбежали, ребенок помер от голоду; в третьей — муж в красной армии, дети умерли.

С. Кузьминовка.

    В 13 ти семьях 84 челов., из них детей—51. Из 51 детей питается в столовой 20.
    „Здоровых" (еле ходят) взрослых 17, детей 4. Истощонных взрослых 7, детей 34.
    Опухших взрослых 4, детей 12. Сильно болеет взрослых 4, детей 2.—Двое померли: старик и ребенок.

С. Ероховка.

Обследовано пять семей. В них—27 чел. Из них детей- -17. Из общего количества детей питается в столовой 6.
Условно „здоров" один взрослый,: Истощонных взрослых 5, детей 6. Опухших взрослых 4, детей 11. В одной семье муж сбежал.

С. Грачовка на Току.

Обследованию подверглись тридцать семейств. Общее население их—156 чел. Детей 97, из них 43 питаются в столовой. „Здоровых" взрослых 22, детей 26. Истощонных взрослых 8, детей 18. Окончательно больных, взрослых 9, детей 11.
Муж помер; хозяин сбежал; отец помер, мать сбежала; муж сбежал; муж сбежал..." (из записной книжки инструктора).

Общие результаты.

Всего обследовано 53 семьи в четырех селах.
В них народу—291 чел.
Из „ детей —183 „
Из общего количества детей кормится в столовой 80 чел.
„Здоровых" — взрослых 40, детей 31.
Истощонных— „ 34, „ 91.
Опухших     — „ 19, „ 50.
Больных      — „ 13, „ 14.
    И в данном случае неопровержимо устанавливается, что дети страдают гораздо более взрослых.

За последние дни.

Настоящий номер был уже закончен набором, когда из ряда сел стали поступать в изобилии все более поражающие сведения о новых „бытовых явлениях" голодающей деревни—росте преступности, людоедстве, трупоедстве и проч.
Ввиду этого, мы сочли нужным дополнить номер этими, леденящими кровь, донесениями с мест.

Как выглядит деревня.

Один из инструкторов Губсоюза по этому поводу пишет: „Общий тон голодной деревни мрачный до невозможности. Не слышно веселого смеха играющих детей и шумного разговора и сутолоки крестьян; не слышно лая ссбак; в ночное время вы не услышите петушиного пенья. И днем и ночью тишина и жуть леденящая. Даже галки, вороны и прочие птицы,— и те куда то исчезли..."

Голод делает людей преступниками

    Страдания деревни дошли до таких пределов, что стерли всякую грань между „допустимым" и „недозволенным". Голодные ввели в практику принцип: „Все дозволено".
    Что голод делает людей преступниками, доказывается все увеличивающимся количеством грабежей.
    Так, из Мочинского сельсовета, Бузул. у., пишут, что „граждане, раньше никогда ни в чом незамеченные, ныне, в связи с неимением продовольствия, производят всевозможные грабежа, кражи и убийства. Ночью неизвестные банды являются к гражданам и всячески над ними издеваются, с нанесением побоев, после чего производят ограбление.
    Родители принимают всевозможные меры к уничтожению своих детей".
    Из Августовской вол.. Пугач у., пишут, что „некоторые голодающие обратились к грабежу, отнимая последнее добро у своего же голодного брата".

Людоеды и трупоеды.

    Сообщения о случаях людоедства и поедания человеческих трупов начинают поступать почти ежедневно.
    Так, из Пестравки, Пугач, у., сообщают, что „женщина отрубила от человеческого трупа руки и ноги, каковые с'ела. Голодные таскают с кладбищей трупы для еды. Умерших детей не носят на кладбище, оставляя для питания".
    Хищения и поедания трупов вызываются крайней степенью голода.
    В домах, где люди решаются на трупоедение, нет ни крошки с'естного. Один из представителей власти тщательно осмотрел подобный дом, но „никакого потребительского вещества не нашол".

Как быть с людоедами?

    Терпимы-ли в людском обществе людоеды и трупоеды ?
    Новгородский летописец 1230—31 года описывает, примерно, такие же ужасы:
    „Инии простая чадь (чернь) резаху люди живые и ядаху, а инии мертвые мяса и трупие обрезаюче, ядаху, а друзии конину, псину, кошки".
    Но тогда—690 лет назад—таких людей хватали и жгли на огне, отсекали им головы и вообще казнили.
    Что же нам делать с людьми, решающимися на людоедство? Преследовать, убивать?..
    Единственный выход—рациональная помощь, могущая возвратить им человеческий облик.

С похоронами еще хуже.

Похоронное дело все более и более ухудшается. Из Грачовки на Току (Бузул. у.) сообщают, что „трупы мертвых в ряде сел и деревень собираются по улицам и складываются в пустые амбары до весны, т. к. для измученных голодовкой крестьян рытье могил—оконч. непосильн. труд. Отдельные граждане зарывают трупы на кладбище только лишь в снег, но ветер разносит его, обнажая трупы, кои растаскиваются собаками".

XI.

Каковы выводы?

Из собранного нами материала можно делать разнообразные выводы. Но нам-бы хотелось, чтобы из него был сделан теперь же единственный и самый главный вывод:

Необходимо помочь голодным.

    Предоставим „заключительное слово" самим представителям голод. мест.
    Мы постарались описать ужасы голода. Не на хладнокровного историка и бытописателя голода расчитаны они, но—на отзывчивую душу рабочего и крестьянина благополучных местностей. Для истории время еще далеко не наступило, и наше описание имеет лишь практическую задачу.
    В этом случае нас поддерживают места.
    —„Если все это описывать, то не хватит никаких сил,—резонно заявляет Рождествен. к-т взаимоп.,- не описан, нужно, а немедлен. живая помощь.
    „Если сейчас не будут приняты меры для спасения хотя бы голодных, погибающих детей,—добавляет он,—то они обречены на верную смерть".

„Промедление смерти подобно..."

Правление кабановской многолавки точно также заявляет, что „промедление с общественным питанием угрожает полным вымиранием населения", а землянское коопер. об'единение констатирует, что „взрослые являются обречонными на верную и неизбежную смерть".

Лишь бы спасти детей!

Таков вывод голодающего крестьянства „Смотреть на них—буквально катятся слезы. Принимая во внимание, что будущие сыны революции, невинные дети, трудно страдают от несчастья—костлявой руки голода,— им необходима помощь и помочь им надо". — пишет Криволучье-ивановский волкрестком.

В долгу не останемся!

    Так уверяют голодающие крестьяне (с. Н.-Туарма, Бугур. у):
    „Мы взываем ко всем учреждениям, организациям и лицам, коим дороги интересы трудящихся. Дайте нам хоть маленький кусочек хлеба! В долгу не останемся!"
    Из целого ряда сел сообщают, что крестьяне обещаются оплатить сторицею всякую помощь.

Помощь, помощь и помощь.

Но помощь должна быть нешуточная. Размеры ее достаточно ясно определяет неплюевская волость Бузул. у.
„Раз вымирают от голода целые семьи, это уже грозный признак такого голода, на борьбу с которым нужно притти быстро, не полумерами, а продуктами, в таком количестве, чтобы можно было не дать людям умереть".
А председатель матвеевского кооператива (Бузул. у.) говорит как раз то самое, о чем и нам хотелось-бы во всеуслышание заявить, ради чего издан настоящий номер: он призывает к помощи голодающим.

Помогите, пока еще не поздно!

    „Слыша здесь о таком ужасном бедствии нашего многострадального крестьянина, когда-то кормильца и поильца, и видя, как падают эти столпы нашего рабоче—крестьянского государства, в силу человеческого сострадания, я не в состоянии сдержаться, чтобы не закричать:
    — Товарищи, помогите, пока не совсем еще поздно, тому, кто в тяжолые годины войны и революции положил последнее свое достояние, а теперь, одинокий, всеми покинутый, как ненужный пес, околевает с голоду. Помогите, пока еще не поздно!
    Поверьте, наконец, что бедствие слишком велико, во сто крат больше, чем вы там думаете, и та помощь, какая оказывается теперь, есть только капля в море..."

Голод в цифрах.

Сколько всего населения в Самарской губернии, в уездах и городах, по статистике Губстатбюро, сколько из них обеспечено продовольствием, сколько нуждающихся в продовольствии, сколько голодных, без куска хлеба, на 1 января 1922 г. и сколько из них кормится Губкомголодом и АРА,—расскажет в цифрах нижеследующая таблица:

Сравнительное количество населения Самарской губ. (голодающего и обеспеченного продовольствием).

(Д И А Г Р А М М А).

Размеры необходимой помощи.

    Население Самарской губ голодает.
    Голод начался еще с прошлой зимы. С каждым днем количество голодающих увеличивалось, средства питания постепенно таяли, и в настоящее время голод дошол до ужасных размеров.
    Уже весной 1921 г. голодное население питалось травами, листьями... Но в то время были некоторые надежды на урожай. В июле эти надежды рушились окончательно. С полей, вместо хлеба, были собраны лебеда, овсюк, конский щавель и др. сорные травы. Все, что можно было есть, было обращено в муку и с'едено. В октябре и ноябре хлеб был заменен иными суррогатами. Кошки, собаки, конский помет, трупы павших животных и даже.. трупы людей,—одним словом, все, чем можно наполнить желудок, что выбрасывается в обычное время, на что сытый человек не может смотреть без отвращения,-все это поедается голодными. Но и этих „суррогатов" с каждым днем становится все мевьше и меньше. Запасы их с каждым днем истощаются. Нет, впрочем, не все запасы, увеличивается количество человеческих трупов.
    Вот до какого ужаса дошло положение голодающих. Самому населению без посторонней помощи из такого ужаса не выбраться, т. к. для этого нет ни средств, ни силы. Первые проедены, а вторые потрачены в поисках пищи.
    Нужна самая широкая помощь, немедленная помошь помощь не отдельных лиц, а всего населения России. Общественная, обязательная помощь. Чтобы фраза о помощи не была пустой фразой, постараемся пояснить ее цифрами.
    По собранным статистическим сведениям, в декабре месяце все население губернии по питанию распределялось таким образам:
Обеспеченных продовольствием. . . 260386 чел. 9,2%
Обеспеченных в недостаточн. степени. . . 638603 „ 22,8%
Голодающих . . . 1907650 „ 68%
Всего. . . 2806639 „ 100%
    Из приведенных данных видно, что из каждой сотни населения питаются удовлетворительно 9 чел., живут впроголодь 23 чел. и 68 чел. едят перечисленные нами „суррогаты".
В числе 2 546 253 (638.603+1 907 650) нуждающихся и голодающих состоит:
Детей . . . 1.015.146 чел—39 8%
Взрослых . . 1 531 107 „ — 6О 2%
    До сего времени помощь оказывалась только детям. В декабре месяце питалось:
В столовых Губкомголода, - Губсоюза
136 741 чел. - 13.4%
АРА 185.625 „ — 18 3%
Всего 322.366 чел. — 31.7%
    Остальные дети в числе 692 780 чел. (68,3%) и все взрослое ньселение 1,224 870 чел. оставались без всякой помощи.
    Следовательно, почти два миллона человек переживают всe ужасы голода и нуждаются в немедленной помощи.
    Что же нужно сделать для спасения их от голодной смерти?
    За ответом на этот вопрос обратимся к арифметике. До будущего урожая остается 8 месяцев. Голодному человеку, чтобы не умереть, нужно 15 ф. муки в месяц или (15 ф.х8 меc.) 3 пуда на 8 месяцев. Перемножив 3 пуда на 1.907.650 чел. голодающих, получим 5.722.950 пуд., которые необходимы до нового урожая. Месячная норма определится в 715 369 пудов.
    Вот размеры необходимой помощи в цифрах.
    Чтобы осуществить эту помощь на деле, необходимо напрячь все силы всего населения России.
    Только при организованной помощи всего населения России возможно осуществление спасения двухмиллионного населения от ужасов голода и голодной смерти.
    Дорогой читатель, кто—бы ты ни был,—рядовой рабочий или крестьянин или власть—имущий, прочитав этот журнал и свернув его, снова вспомни прочитанное тобою, представь себе все ужасы голода и снова посмотри на заглавие статей. Там написано: „Помогите". Помоги и ты чем можешь. Если ты рабочий -сделай что нибудь; если ты крестьянин—поделись твоими запасами с голодным братом; если ты власть имущий—окажи содействие своим влиянием к скорейшему собиранию и доставке хлеба. Помни, читатель, что каждый час даже каждая минута ускорения помощи может спасти человеческую жизнь.
    Поделись же с голодающим братом. Вспомни, что в то время, когда ты, окружонный семьей, обедаешь, в это самое время обезумевшая от голода мать, может быть, тоже обедает... трупом погибшего от голода ребенка.
Помоги же!!

М К—в

Последствия неурожая и голода.

    Последствия каждого из бывших у нас неурожаев и сопровождавших их голодовок всегда были более или менее значительными, в зависимости от размеров бедствия.
    Эти последствия—двух родов: физиологические, подрывающие здоровье населения, и экономические, подрывающие его благосостояние.
    Всякому известно, что от недостатка питания, от голода, живые организмы теряют вес и, как говорится, „тощают". Размеры этого отощания зависят от размеров недоедания, продолжительности его и в конце концов, могут повести к смерти.
    Продолжительность периода голодания у различных живых существ—различна: она тем меньше, чем меньше и моложе животное. Уже в древности знаменитому греческому врачу Гиппократу, жившему за четыре века до Р. X., было известно, что легче всего переносят голод старики, потом—взрослые и труднее-дети и из них особенно те, которые живее по темпераменту. При опытах над животными установлено, что очень молодые щенята погибали при лишении их пищи через два—три дня, двухнедельные—через две недели, а старые собаки—через 1¹/₂— 2 месяца. Такова же, приблизительно, средняя продолжительность возможного голодания и у людей различных возрастов; 3 - 4 дня у детей и до 2 месяцев у стариков. Если взять жавотных различной величины, то мы увидим, что, напр., лошадь или верблюд могут голодать месяцами, морская свинка или кролик—дней 10, вороны—дня 4, а маленькие птички не больше дня.
    При голодании всю энергию голодающий организм почерпает не из пищи, а заимствует из собственных тканей, от чего и происходит потеря в весе тела. Запас тканей ограничен, почему голодание или даже недоедание может продолжаться только определенное время, которое находится в зависимости от размера трат организмом энергии при работе, движении и пр. Если организм находится в полном покое, то расход тканей тела происходит медленнее и он может долго обходиться без пищи. Например, при зимней спячке некоторых животных—сусликов, сурков, ежей, медведей—они очень продолжительное время обходятся без пищи без видимого для их организмов вреда в смысле потери здоровья. К подобным же приемам предохранения своего тела от чрезмерных потерь в тканях прибегает, сознательно ила бессознательно, человек. В литературе имеются указания, что псковские, например, крестьяне во время голодовок одевались в тулупы, забирались на печь или даже в печь и оставались там молча и неподвижно, как-бы подражая спящему медведю. Такая неподвижность и уменьшение потери тепла, являющегося тоже одним из видов энергии, сводит потерю в тканях тела к минимуму и позволяет легче и дольше переносить голодание. Помимо подобных приемов, ограничить свои траты организм при голодовке не в состоянии.
    Человек, как установлено опытами над собой с научными и спортивными целями Таннером, Четти, Мерлатти, Сукки и др., может голодать, обходясь совершенно без всякой пищи, до 40 дней, при условии, если он будет находиться в полной неподвижности. В жизни были случаи голодания приблизительно по стольку же временя. Например, был случай 35 дневного голодания на религиозной почве одного человека, который однако, погиб.
    Наукой установлено что голодание полное и неполное не имеет значительной разницы. И то и другое одинаково, в конце концов, гибельно для организма.
    Неполное голодание, когда пища усваивается недостаточно во всех ее составных частях, вследствие каких либо болезней пищеварительных органов, или когда она не содержит в себе в достаточном количестве некоторых из этих частей (напр., белков, жиров, углеводов или, наконец, солей), ведет к истощению организма. При неполном голодании картина изменений в организме разнообразится, при чом, например, полное отсутствие в пище минеральных солей ведет к смерти даже быстрее, нежели даже при полном лишении пищи. Очевидно, соли, не будучи сами источником энергии, необходимы для правильного хода химических и физических процессов в организме, и отсутствие их вызывает быстрое расстройство этих процессов, несовместимое с жизнью. Жизненная машина не может функционировать без солей, как паровик без смазочного масла.
    Это чрезвычайно важное обстоятельство для уяснения себе всего вреда даже при неполном голодании. Ведь, и в условиях переживаемого бедствия, можно сказать, из всей массы населения почти никто не питается как должно и, таким образом, мы должны понять, как велико бедствие. Оно должно страшно отразиться на здоровьи тех, кто выживет, оставить неизгладимые следы в них; оно отразится не только на переживших голод, но и на их потомстве. Для иллюстрации приводим пример. В 90 х годах во Франции было отмечено, что являющиеся для отбывания воинской повинности граждане, зачатые и рожденные в Париже во время осады его немцами, отличались слабостью, малым ростом и т. п.
    Какие изменения происходят в организме при голодании? Исследования трупов животвых, подвергнутых голоданию, и тела погибшего после 35 дневной голодовки человека, о котором уже говорилось выше, показали, что потерпели изменения не только ткани вообще, расходуясь на поддержку жизни, но и все почти внутренние органы—печень, селезенка, почки и проч.—за исключением сердца.
    Вот в кратких чертах все, что мы нашли возможным сказать о тех последствиях голода, которые он оставит на выжившем населении. Он, несомненно,страшно отразится на эдоровьи масс населения и очень сильно на будущих поколениях.
    Самарская губерния располагает земельным простором и крестьяне в этом отношении находились в лучших условиях, чем в других губерниях, но, тем не менее, крестьянское хозяйство не имело прочного основания. Темнота массы, отсталые формы обработки земли и вообще нерациональность построения крестьянского хозяйства вели к тому, что каждый неурожай болезненно переживался населением и сильно подрывал его благосостояние. Так было еще в условиях нормального времени, до империалистической войны и революции.
    Каждый неурожай отзывался прежде всего сокращением площади посева и количества скота. Так, посевная площадь под всеми культурами в 1911 г. равнялась—3,933 179 дес., после же неурожая этого года она упала до 3,777.895 дес. (на 150 тыс. дес). Правда, в следующем же году она опять поднялась до прежней цифры, но население не могло оправиться от последствий неурожая. Это видно из следующего.
    Общая численность всех видов скота к вачалу полевых работ с 1911 г. выражалась в таких цифрах:
1911 г. . . . 4 243 820 гол.
1912 г. . . . 3 231 746 „
1913 г. . . . 3,748 012 „
    Неурожай вызвал сокращение численности скота более чем на один миллион голов. Эго сокращение коснулось каждого вида скота без всяких исключений. К весне следующего года сокращение выражается меньшей цифрой, но все таки оно огромно, достигая до 500 тысяч голов. Даже к весне 1914 г численность скота еще не была восстановлена и она выражалась в цифре 4,009 267 гол. Прошло три года и в течение этого периода влияние неурожая не было полностью ликвидировано.
    В отношении рабочих лошадей и коров дело обстояло более благоприятно. Сопоставления дают такие цифры:
    Весной 1911 г.—раб. лошадей 868,336 гол., коров—602 120 гол.
    Весной 1914 г.—раб. лошадей 869,009 гол., коров—593 488 г.
    Численность рабочих лошадей удалось к весне 1914 г. восстановить полностью, но численность коров все же была меньше, чем три года назад, хотя убыль в количестве коров, сравнительно, выражалась уже очень небольшой величиной.
    Из всех этих сопоставлений мы могли бы,—говорит Гр. И Баскин, выдержки из статьи которого „Десять лет назад" („Вестник Самарского Губ. Эк. Совещ.") мы и привели вместе с цифровыми данными,—сделать определенные выводы о длительности того периода, в течение которого крестьянское хозяйство могло бы справиться с последствиями переживаемого ныне неурожайного года. Пo аналогии можно было бы ожидать, что посевная площадь, которая в ближайший год должна еще более сократиться, в 1923 г. вновь должна будет приблизиться к первоначальной величине.
    Но неурожаю 1921 г. предшествовал неурожайный 1920 г. и, кроме того, крестьянское земледелие и скотоводство были расшатаны в своих основах длительной мировой и гражданской войной.
    Приведем для иллюстрации некоторые данные. Посевная площадь сокращалась следующим образом:
В 1913 г. она была равна 4,022,631 дес.
„ 1916 г. „ „ „ 2,808,000 „
„ 1920 г. „ „ „ 1.647 000 „
„ 1921 г. „ „ „ 1,323,000 „
    В 1922 г. она должна бы выразиться 1,051 751 дес. (441.750 дес. озимого сева и 610,000 ярового), но эта цифра является предположительной в части, относящейся к яровым. С мест идут настолько неутешительные сведения об убыли скота, что являются серьезные опасения, что oбсеменение ярового клина выразится в значительно меньшей цифре.
    К весне 1921 г количество рабочего скота по сведениям Губстатбюро, было 426 021 гол., к осени оно, вследствие падежа от бескормицы, убоя и вывоза за пределы губернии, уменьшилось ва 36,7% и ко времени осеннего взмета предположительно должно было быть 270 тыс. голов. Убыль скота продолжается и сколько его останется к весне—сказать невозможно, одно можно уже и теперь видеть, что положение со скотом катострофическое.
    При таких условиях мы стоим перед угрозой еще большего сокращения посевной плошади, ибо без скота немыслима обработка земли.
    Кроме убыли скота, убывает и мертвый с.-x. инвентарь, распродаваемый для покупки хлеба, убыль его не может быть учтена даже приблизительно.
    Крестьяне хорошо сознают свое безвыходное положение и говорят, что весной „лопатами будут ковыръть землю", но засеют яровыми сколько можно. Много ли можно посеять таким способом, особенно если привять во внимание страшный упадок сил от голодовки всего населения, которое выживет? Можно ли будет работать на том скоте, который останется—не будет продан, с'еден, не падет от бескормицы?—вот страшные вопросы, которые невольно встают перед нами.
    Мы уже не задаем себе такого вопроса: когда же население оправится от последствий неурожая 1921 г.,— он несвоевременен.
    Теперь могут только задаваться вопросы о сохранении сотен тысяч жизней, о сохранении их работоспособности, а хозяйств - от окончательного разрушения.
    К разрешению, хотя бы только частичному, этих последних вопросов должны быть направлены все силы, почему мы и обращаемся к населению губерний, находящихся в лучших условиях по урожаю, с призывом помочь, чем можно, самарским землеробам.

К. Григорьев.

Слушайте!

    В дни безумия и ужаса, в дни беспросветного горя и слез, из занесенных снегом сел и деревушек несется один общий стон:
    Хлеба!
    В этом стоне—вопле слились в одно и мольбы отцов и матерей, и детский неутешный плач и предсмертное хрипение умирающих.
    Этот стон, вопль приходит к нам с утренней зарей, живет с нами тяжкие, томительные дни, и когда мы, усталые, узмученные от дневной работы, расходимся по своим углам, он незримо идет за нами, рисует невиданные, неслыханные муки, звучит в ушах одним:
    — Хлеба!
    В тяжолом забытьи от забот мятежного дня, когда сон ищет власти, над человеком, обещая ему сладость забвенья, этот стон—вопль врывается в комнаты, проникает в сердце, пронизывает мозги и встают перед закрытыми глазами тысячи и тысячи обезображенных голодом лиц.
    Смотрите! Конца нет обречонным на гибель. Длинной вереницей проходят они, с глазами, полными мольбы, с иссохшими щеками, на которые уже смерть положила свою серую печать земли...
    Бесконечной чередой тявутся они и из привольных степей пугачевских и из лесных зарослей Ставрополя и Бугульмы, отовсюду, где огонь—солнце пожрал свою жертву,—спалил хлеба и луга, иссушил землю и дал в пищу людям коренья, кости и падаль.
    Видите ли вы, живущие не под страхом неминуемой голодной смерти, эти посинелые лица, доносится ли до вас этот ужасающий вопль о помощи, будит ли он вас в темные ночи отдыха, звучит ли всей своей силой при свете дня, заставляет ли дрожать ваше сердце состраданием, и готовы ли вы пойти на помощь умирающему с голода самарскому пахарю?
    Вот мы, вами незнаемые, несем к вам свое бремя, свою непосильную ношу, ибо мы сами бессильны перед стихийным бедствием, мы не можем своими силами сделать, что нужно и, складывая эту ношу перед вами, братски зовем:
    Bозьмите часть ее, какую можете, на себя, спасите от безвременной смертной муки хотя сколько нибудь из тех, кто еще недавно своим хлебом кормил многих и многих.
    Спасите землепашца с его семьей куском хлеба, кто чем может, спасите его рабочую лошадь, ибо без нее нет крестьянина и крестьянства, вырвите из об'ятий смерти тысячи голодных, разутых и раздетых детишек—ведь стыд и позор ляжет на ваши головы, если в братских могилах,—их уже роют,—будет похоронено население целой губернии, если вместо житницы России она станет сплошным кладбищем, жилищем мертвых!

К Т.

Всем Компомголодам, кооперативным и профессиональным организациям, членам РКП (б) и их партийным Комитетам, всем рабочим, крестьянам и честным гражданам Р. С. Ф. С. Р.

Дорогие товарищи!

    Выпуская новогодний номер „Известий", мы хотим сообщить всем трудящимся России правду об ужасах голода в Самарской губернии.
    Мы глубоко уверены, что печатаемые нами документы из голодных мест явятся самым красноречивым доказательством громадности бедствия и лучшим агитационным материалом.
    Мы товарищески просим и даже требуем от вас: распространить наши „Известия" среди трудящихся; перепечатать документы в ваших изданиях; развить максимум энергии и инициативы по агитации, чтобы пробудить чувства человечности у сытых и полусытых, дать толчок к братской помоши умирающим от голода; организовать сбор пожертвований и принять исключительные меры, по переброске собранного нам.
    В деле помощи голодающим Самарский Губсоюз является хозяйственным аппарат. Губкомпомголода. Деньги, продукты, белье, одежду шлите в адрес Губсоюза, параллельно сообщая об этом Губкомпомголоду. Адрес: Самара, Coветская ул, д. № 151, Губернскому Союзу Потребительных Об-в.
    Дорогие товарищи! Каждый час промедления с присылкой помощи уносит в могилу сотни, тысячи жизней самарских детей и хлеборобов. Не медля ни одной минуты, приступайте, к агитации и сбору пожертвований.
    Помогите скорее! Помогайте беспрерывно!
    С товарищеским приветом
    Правление Самарского Губернского Союза Потребит. Об-в.

Цена № 3000 руб. (Весь сбор предназначается в пользу голодающих).

ИЗДАТЕЛЬ и РЕДАКТОР:
Правление Самгубсоюза Потребобществ.
Р. В. Ц № 73

Типография Ожигова и Беляева,
Самара, Советская улица, дой № 56.
Тираж 20000 экземпляров.

В начало >>

КОНТАКТЫ

Используются технологии uCoz